Не мешай себе быть счастливым

Но вернемся к событиям 1999 года. Они были для меня очень поучительными. И прежде всего это было связано с моей поездкой в Париж.

Встре­ча второго тысячелетия. Один из самых больших праздников в истории человечества. Все объединя­ются в одном порыве независимо от национально­сти.

Мы с женой решили встретить католическое Рождество в Париже и перед Новым годом уле­теть обратно. Чем лучше представляется будущее, тем сильнее хочется из настоящего побыстрее пе­реместиться туда.

Тогда я не знал, что мечта о бу­дущем, переходящая в желание переместиться туда, — это нарушение высших законов, програм­ма уничтожения настоящего.

В чем смысл жизни? В обретении Божественного. Для этого нужно сжать время, и сжимается оно эмоцией. В каждой эмоции причина сжимается со следствием, буду­щее с настоящим. Поэтому человек по-настоящему счастлив в те моменты, когда он идет к цели, а не когда он ее достигает.

Цель достигнута, слой вре­мени сжался. Происходит пульсация, вспышка новых целей, более отдаленных, и опять стремле­ние к ним.

Когда же мы отказываемся от настоящего ради будущего, тогда разрушается и будущее, и насто­ящее.

Разрушение началось с первых моментов путешествия. Сначала выяснилось, что есть рейс самолета только одной компании, не любимой мной LKM. Затем пересадка в Амстердаме. Там мы сидели на сквозняке, подцепили австралий­ский грипп и, прилетев в Париж, уже были боль­ными. Грипп бьет именно по желаниям.

Надо осматривать город, а ничего не хочется. С грехом пополам протянули два дня. Перед самым Рожде­ством пошли гулять по Парижу, поднялись на Монмартр, дул холодный, пронизывающий ветер.

Мы гуляли по Монмартру, и мое пальтишко со­вершенно не защищало от холода. Чтобы согреть­ся, зашли в храм Сакрекёр. В центре зала сидели молящиеся, и туда заходить не рекомендовалось.

Состояние у меня было отвратительное. Я думал о том, что надо опять выходить на холодную улицу, и меня начинал бить озноб. «Неплохо было бы по­мереть здесь, — думал я, вертя головой, осматри­вая высокие стены храма. — А то сейчас выйду, получу воспаление легких и т. д.».

Все мои мечты и желания показались в этот момент такими смеш­ными и никчемными. Я не притягивал их, а наобо­рот, отпихивал все мои мысли, все мои планы и желания. Понемногу отвратительное состояние как-то рассеялось.

Я вышел на улицу и вдруг за­метил удивительную перемену. Мы шли под ледя­ным ветром, а мне совершенно не было холодно. И потом мы гуляли по улочкам Монмартра, и на мне как будто был пуховик. Мои мечты, страхи, недовольства, уныние куда-то исчезли!

Чтобы об­рести Божественное, нужно на какое-то время по­терять человеческое. И как только мы не мешаем своей душе ощутить Божественную любовь, она наполняет нас энергией, жизнью и всем осталь­ным.

Это состояние я сформулировал так: не мешай себе быть счастливым. Своими страхами, уныни­ем, обидами мы постоянно давим свое счастье, а потом удивляемся, почему его у нас нет.

После этого я нашел слова, которые я мог сказать паци­ентке, безуспешно боровшейся с ревностью:

Для женщины одна из главных составляющих счастья — общение с любимым человеком. Смерть близкого человека, измена, предательство или обида практически непреодолимы, если нет дру­гой точки опоры.

Но опираемся мы эмоционально. А чтобы эмоция сформировалась, первичные ощу­щения должны повториться несколько сотен раз.

Если вы узнали, что любимый человек изменил или предал, и в этот момент начинаете молиться и прощать, будьте уверены, что у вас ничего не по­лучится и ваша душа по инерции будет испускать ненависть, осуждение или уныние.

Но если вы в момент любой, даже крохотной обиды от мужа бу­дете забывать о муже и об обидах, устремляясь к Богу, и в момент любых тревожных мыслей, стра­хов и уныния также, то пройдет какое-то время и вы ощутите в реальности, насколько важна для нас та вечная любовь, которую мы носим в себе, без которой жить невозможно. И тогда вы уже за­щищены навсегда. И этого счастья у вас никто не отнимет. И нужно не терять времени, и использо­вать любую ситуацию для этого.

Итак, в момент обиды перестать внутренне за­щищаться, бояться и сожалеть. Забыть обо всем и пытаться ощутить любовь к Богу.

Париж 1999 года был необычным. До наступления Рождества была неплохая погода. А на следующий день разом, как будто по мановению волшебной палочки, погода испортилась. Причем ухудшалась с каждым днем.

Я потом понял, в чем дело. Эмоции больших групп людей влияют и на погоду, и на все, что происхо­дит. До Рождества все парижане и приехавшие туда подсознательно ориентировались на Божест­венное. После этого у всех все устремления резко перешли к человеческому: радость, веселье, еда, праздник.

Загрязнение души тут же повлекло за собой изменение окружающего мира, и началась блокировка повышающейся зависимости от челове­ческого.

Насколько я мечтал приехать в Париж, настолько через несколько дней я уже мечтал уле­теть оттуда. Надо было все эти дни лежать, а этого не получалось.

Жена не выходила из номера, а я мотался по Парижу, делая какие-то дела. «Не хва­тало окончательно заболеть и лежать здесь на Но­вый год», — думал я. Видать, улететь очень хоте­лось.

28 декабря мы встали утром и поехали в аэропорт. И вот тут началось настоящее светопре­ставление.

Ветер гнул толстые деревья и ломал их. Самые большие порывы начались именно тогда, когда мы вошли в здание аэропорта. Шквальный ветер распахивал двери и в здании аэропорта, внутри падали предметы. Пару раз гас свет.

Я хо­дил вперед и назад, ожидая информации о полете, и понимал, что самолет сегодня не улетит. Было состояние сильной слабости, начинала подниматься температура, по спине тек холодный пот. «Поле­жать бы сейчас и ничего не делать», — мечтатель­но думал я.

Рейс отменили, мы поехали назад. Ехали, объезжая поваленные деревья, опрокину­тые рекламные щиты. Какие-то разбросанные предметы и мусор валялись на дороге.

На другое утро мы все-таки улетели. Перед отъездом мне хо­телось помыться в душе, но я знал, что этого нель­зя делать, так как поднимется температура и я вряд ли буду транспортабелен.

По приезде в Питер я помылся под душем и уже через полчаса темпера­тура у меня поднялась выше 40 градусов. Состоя­ние было интересным. Любое желание вызывало боль и отвращение.

Было около двух часов ночи. Я лежал и ничего не мог делать: ни думать, ни хо­теть, ни лежать, ни спать. «Это называется погулял в Париже», — думал я.

От этого состояния отвлек телефонный звонок. Какой-то мужчина звонил из Киева. Не понимаю, как он достал домашний телефон, но почему-то решил звонить среди ночи

 — Это правда, что Лазарев умер? — спраши­вал он меня

 — Не спешите, — ответил я, — он пока еще бо­леет.

 Мужчина обрадовался:

 — Ну, слава Богу, а то все говорят, что умер.

Я лежал и вспоминал парижские события. В них была какая-то загадка.

Это был не самый сильный ураган, но именно он вырвал в Версале с корнем 4000 деревьев. Самый сильный удар был нанесен по богатым районам. До этого ураганы практически не повреждали ни одного дерева.

Я вспомнил свои слова, когда мы ездили по Пари­жу: «Сейчас человечество похоже на дерево с мощным стволом и пышной кроной и очень слабы­ми корнями. Нам некогда думать о них». А вече­ром, перед ураганом, сидя в компании, я говорил: «Мы упиваемся своим благополучием и считаем себя защищенными. Это — иллюзия. Мы такие маленькие букашечки по сравнению с природой, особенно когда забываем о своих корнях».

Почему же все-таки ураган прицельно ударил по тем местам, где пышнее всего праздновалась встреча третьего тысячелетия, особенно по Пари­жу?

Кстати, часы, которые отсчитывали время, оставшееся до нового тысячелетия, сломались и последние часы ничего не показывали. Тоже, на­верное, не случайно.

Я пытался диагностировать не только себя, но и группы людей, и постепенно возникла любопытная модель. На тонком плане сейчас все человечество становится единым целым.

Этот процесс идет уже около 30 лет. Реальным он должен стать к 2002 го­ду. То есть, если раньше эмоции всех людей были хаотичны по отношению друг к другу, то с 2002 го­да они будут выстраиваться в одном направлении.

И если это направление будет неправильным, то есть вступит в противоречие с законами природы, может начаться блокировка, которая выходит как серия катаклизмов, эпидемий, конфликтов и т. д.

И первый звонок, предупреждающий о возможных грядущих событиях, похоже, прозвенел в Париже.

Для меня лично это был знак о том, что тема жела­ний гораздо серьезней, чем я ожидал, и что реше­ние этой проблемы поможет многим людям.

Итак, как преодолеть зависимость от желаний? Ничего не желать, отказаться от желаний? Как буддизм. Это не выход.

Потом желаний огромное количество. Какие из них главные, какие второ­степенные? Нужно их все обобщить, выйти на их основы и попытаться преодолеть зависимость от этих основ.

Я достаточно долго ломал голову, как определить, какое желание важнее. И постепенно все встало на свои места.

Оказывается, все наши желания сводятся к возникновению и продолже­нию жизни. А это связано с сексуальными чув­ствами.

В сексуальном влечении кроется желание продолжить жизнь, то есть иметь детей, общение с любимым человеком, создание семьи и все после­дующие звенья развития и укрепления жизни.

Значит, зависимость от сексуального желания по­рождает зависимость от любых желаний вообще. Один из главных элементов чувственного сча­стья — это сексуальное желание, имеющее цель и продолжение жизни.

На тонком плане еда и секс выглядят одинаково. Значит, зависимость от еды тоже дает последующую цепочку зависимости и проблем.

Умение сдерживать себя в еде и сексе позволяет человеку устранять корни агрессии. По­лучается, что все наши желания сексуальны в своей основе.

И главная энергия кроется в первич­ном сексуальном желании. Кстати, и по индий­ской философии получается так же.

Получается, Фрейд был прав, когда все привязы­вал к сексуальным инстинктам. Становятся теперь понятными библейские заповеди.

Упоение сексом и едой рождает подсознательную зависимость от основ человеческого счастья и через какое-то время выходит болезнями, гомосексуализмом, наркотика­ми, шизофренией, бесплодием и т. д.

Прелюбодеяние, то есть деяние, которое ставит­ся превыше любви. Когда наши желания стано­вятся целью и ставятся выше любви, в этот мо­мент мы сеем зародыши будущих несчастий, бо­лезней и потерь.

И надо сказать, западный мир в обожествлении секса и еды весьма преуспел, хотя в Библии говорится о строгом ограничении и в сексе, и в еде.

Продолжая исследования, через несколько меся­цев я совершил для себя небольшое открытие. Я по­нял, что первородный грех Адама и Евы — это и есть обожествление желаний.

Почему они стали стесняться? Потому что почувствовали свою сексу­альность. Почему именно змей явился искусителем? Змея для человека всегда была невидимой опасно­стью.

Библию нельзя читать буквально.

Притча об Адаме и Еве иносказательно напоминает нам о том, что опасность возвеличивания сексуальных жела­ний невидима и происходит незаметно, поэтому она еще более опасна.

И каждый из нас несет в себе этот первородный грех — искушение поставить желание и жизнь выше любви к Богу.

Я долго не понимал суть того момента в Библии, когда Бог говорит о том, что дети будут рождаться в муках. Оказывает­ся, в момент рождения ребенка, у женщины идет огромная концентрация на жизни и ее продолже­нии.

И если у женщины есть сильная зависимость от желаний, то усиление этой зависимости передает­ся ребенку и он потом может болеть и умереть, то есть потерять желания и жизнь.

И поэтому радость рождения должна омрачаться болью. Это спасает здоровье и жизнь ребенку, особенно если мать пра­вильно относится к очищению болью.

Для меня раньше было загадкой, почему у де­тей, рожденных в воде или под анестезией, при внешнем благополучии часто шла деформация структур, связанная с жизнью и желаниями. Те­перь мне все стало понятно.

Обезболивающие таб­летки может принимать здоровый человек, боль­ному они противопоказаны.

Я по-новому взглянул на отношения между мужчиной и женщиной. Для того чтобы родить здорового ребенка, мы все долж­ны преодолеть в себе первородный грех, то есть ощутить, что любовь к Богу важнее жизни, жела­ний и продолжения жизни (семьи), особенно женщине, ко­торой предстоит рожать.

И насколько любая жен­щина может сохранить любовь к Богу в момент унижения желаний и жизни, насколько готова прощать и сохранять любовь к тому, кто ее оби­дел, понимая, что он ни при чем, что через него помогают преодолеть первородный грех и ощутить любовь к Богу как высшее счастье, настолько по­зволено будет иметь здоровье и счастье ее детям.

С.Н.Лазарев «Диагностика кармы», книга 7

Подробнее о книге