Двойняшек Тату и Нату Анна Трипутень из Санкт-Петербурга нашла в федеральной базе. От начала поиска и до приезда детей домой прошло 2,5 недели.
«Когда я смотрю на фото Таты и Наты в базе, снимки первых дней дома, то понимаю, что уже не помню дочек такими. Сейчас они все еще маленькие, гораздо меньше своих сверстников. Все еще проблемные. Ох, как нелегко дался нам этот год, кто бы знал», — рассказывает Анна в своем блоге в Инстаграме и в интервью фонду «Измени одну жизнь».
Но все равно — разве можно в этих двух озорных рыжиках узнать вот тех двух малявок с глазами, полными нечеловеческой тоски, с бледной кожей, через которую просвечивались все вены? Год жизни в самой обычной семье без всяких специальных развивашек, логопедов, тренеров, каких-то особых реабилитаций, и передо мной будто совершенно другие дети. С характером, с привычками, даже порой с капризами. Конечно же, потом, когда они отогреются, мы подключим и бассейн, и все положенные по возрасту занятия.
Мы с мужем быстро стали приемными родителями
Мы были готовы ехать за детьми в другой регион, в итоге так и получилось: из Питера пришлось махнуть в Калининград. И мы не искали именно грудничков. Наверное, поэтому все и вышло так быстро. Решение взять в семью приемного ребенка зрело давно, еще с первой беременности. Оно бродило и переваривалось, иногда пыталось скиснуть, а иногда буквально вырывалось наружу фонтаном эмоциональных брызг.
И вот настал тот момент, когда оно окончательно оформилось, когда мы с папой поняли, что нам с нашими тремя детьми стало полегче. В нас есть силы и задор.
Так чего оттягивать?
Был страх, что не смогу принять детей
Прийти в эту точку было самым сложным.
Но когда ты это сделал, дальше уже просто начинается путь к цели.
Одним из этапов этого пути была подготовка в ШПР, где мы получили очень много полезной и важной информации.
Также нам с мужем потребовалось время на то, чтобы поразмышлять и разобраться в себе и в своей мотивации.
Что пугало?
Был страх, что несмотря на всю решимость и голос рассудка, не смогу принять детей, что буду внутренне отторгать их, как чужеродные элементы. Забегая вперед, скажу, что к счастью, мозг и сердце смогли договориться. Не скажу, что это произошло сразу, но время работает на нас. Постепенно маленькие человечки стали родными.
Наша первая и единственная встреча с девочками была немного скомканной. Так получилось, что до детского дома я добралась уже к моменту дневного сна. Одна из двойняшек Таня легла спать. По пустой группе ходила только Наташа.
Я увидела ее и испугалась — такая она была маленькая, просто птенчик, у которого кости обтянуты прозрачной кожей. На свои биологические полтора года она явно не тянула.
Потом мне вынесли Таню. Она оказалась еще меньше. И плюс ко всему не умела ходить.
Нет, у меня нигде ничего не екнуло. Просто это были маленькие, щуплые, жадно требующие ласки у первой встречной женщины дети. Им тогда было по полтора года.
Пока я пыталась как-то поиграть с Таней и Наташей, медсестра рассказывала мне о их кровной маме, о том, какие они безнадежные, уверяла, что никакого прогресса в их развитии никогда не будет.
Ее слова сработали наоборот. Я пошла и сразу подписала согласие на девочек. Дети не должны жить в детских домах, потому что это не жизнь. Это существование.
У каждого ребенка должен быть свой взрослый, который не будет спать ночами, если у малыша температура, который будет ему петь колыбельные перед сном и запрещать засовывать пальцы в розетку, попутно объясняя, что так делать опасно. Взрослый, который положит ребенка в кроватку, но не уйдет домой, потому что его смена закончилась.
Когда Тата и Ната оказались у нас дома, мы все вели себя, как группа незнакомцев, в силу обстоятельств вынужденных теперь всегда находиться вместе, мы присматривались к ним, пытались понять, что они любят, как укладываются спать, какие у них характеры, какие привычки. А двойняшки просто без конца ныли в незнакомой обстановке.
Оказалось, что в этой паре у каждой свой биоритм. Если одна спит, вторая обязательно бодрствует. Потом меняются. И есть хотят в разное время, бывает еще и разные блюда. Наверное, единственное, что дети делают вместе, это плач. Одна начала, вторая тут же подхватила, и понеслось.
При этом мой организм никак не мог понять, что происходит: «Почему мы снова недосыпаем? Новые дети? Какие еще дети, милочка? Не дури меня, ведь я знаю, беременности не было, родов не было, так что можешь даже не рассчитывать на те лошадиные дозы гормонов, которые ты получала в прошлые разы и благодаря которым могла проще переносить все эти выкрутасы», — словно говорил мне он.
Это был не самый простой период в нашей жизни.
Реакция на появление новых членов семьи у моих детей была положительной, но почву для нее мы с мужем готовили давно. Говорили о том, какие дети живут в детдомах, обсуждали, каково это жить без родителей, гипотетически проговаривали, а что если бы мы взяли такого ребенка?
И когда мы озвучили решение взять детей, никакого сопротивления не было. Ну а когда привезли, то там вообще столько визгов было! И чуть ли не драки, кто будет носить, кто за ручку водить.
Кровному сыну было 3, а дочкам 7 и 12 лет. Сын поначалу ревновал больше всех. Все-таки его одномоментно свергли с пьедестала младшего ребенка в семье. Но из него получился чудесный старший брат. Он заботится о малышках, опекает их, восстанавливает справедливость.
Спустя два месяца дома у Таты и Наты появились ленивые потягушки после сна, улыбки на личиках, любопытство во взгляде, и робкие признаки зарождающейся привязанности, и вечерние посиделки в ванной перед сном. Постепенно Тата и Ната отогревались. У этих двух маленьких девочек стали потихоньку отрастать волосы, и уже даже появилась первая одежда, которая мала.
На данный момент мы вместе уже год. И тем не менее наша адаптация продолжается. Говорить о том, что все уже позади, явно рано. Конфликтов у нас нет, все же малышки еще крошки. При этом самое сложное для нас – их ночные истерики. Они могут перевозбудиться, играя со старшими детьми, или поспать на 20 минут больше во время дневного сна — и все, громкая бессонная ночь нам обеспечена.
Поэтому мы стараемся не отходить от режима. Это залог здоровых нервов для всех нас.
У девочек только один серьезный диагноз: они родились с открытым клапаном в сердце. Но врачи сказали, что необходимо лишь каждый год делать УЗИ, а со временем все придет в норму, операции не потребуются. За три месяца в семье девочки заметно изменились.
Прошедшая недавно диспансеризация это подтвердила. Маленькие сердечки абсолютно здоровы. А остальное все решаемо. Ходить Таня у нас начала дома почти моментально. Задержка психического и речевого развития со временем компенсируется.
Свои розовые очки о жизни с приемными детьми я оставила еще в ШПР. Спасибо тренерам за это огромное! Знала, что будет непросто. Однако, мне кажется, нам достался еще не самый сложный сценарий. Девчонки с каждым днем становятся все более домашними, милыми и озорными.
Когда я вижу, как двойняшки из безучастных амеб превращаются в обычных детей, любопытных, эмоциональных, то понимаю, что все было не зря. С ними я учусь не торопить и не торопиться. Очень сложно мне это дается.
Но с девчонками по-другому нельзя. Как бы ни хотелось, чтоб они поскорее заговорили, научились снимать мокрые штанишки (в общем, соответствовать своему возрасту), этого не будет, пока они окончательно не отогреются дома и не поверят в то, что вновь кому-то нужны.
Мой совет будущим приемным родителям: не думайте — действуйте! «Подходящее» время может не наступить никогда. Это самая обычная жизнь Нужно сделать так, чтобы как можно больше потенциальных приемных родителей поняли, что взять ребенка в семью это не какой-то шаг отчаявшихся людей, это совершенно нормально.
Можно родить традиционным способом, а можно попробовать хотя бы одного родить сердцем. И тут важна доступность информации о том, что уже множество семей так живут. Берут детей, не боясь генов, не страшась диагнозов. И это самая обычная жизнь.
Фото — из семейного архива Анны Трипутень.
https://changeonelife.ru/
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии
Авторизоваться