Неожиданно быстро стемнело. Дорога шла в горку, по обочинам — высокий сосновый лес, сверху звездное небо. Идет он по сумеречному тоннелю, дивясь красоте Божией.
Темнота постепенно сгущалась, и стал нападать на него страх. И вдруг видит: летит ему навстречу то ли небольшая лошадь, то ли огромная собака с горящими очами.
От ужаса отец Андрей остолбенел и потерял дар речи! Броситься ли в кювет? Так ведь все равно загрызет, вон какая! Залезть на дерево? Не успею (отец Андрей очень высокий и грузный).
Расстояние катастрофически сокращалось, и времени на раздумья больше не было.
Повинуясь какому-то животному инстинкту самосохранения, отец Андрей раскинул руки в стороны и с диким криком «А-а-а!» в огромной развевающейся черной рясе сам кинулся на приближающееся чудище…
....Мимо него на огромной скорости с выпученными от ужаса глазами промчался велосипедист....
Когда батюшка Никифор был еще начинающим священником, поставили его на сорокоуст («курс молодого бойца» для новоявленных пастырей — 40 богослужений в ежедневном режиме).
Руководителем «практики» был назначен отец Вениамин (назовем его так). Седовласый пастырь, принявший благодать священства еще в те времена, когда за это если не убивали, то создавали множество проблем — от сумы и до тюрьмы.
Прихожане батюшку величали знатным церковным неологизмом «сурово-добрый». Непримиримо суровый ко греху и бесконечно добрый к грешнику.
И даже когда на исповеди отец Вениамин, качая головой, стучал по шее или лбу заплутавшего чада, глаза его светились подлинной любовью и добротой.
Промысел Божий управил так, что, как только отец Никифор заступил на «пастырскую вахту», его матушка отправилась в роддом пополнять и без того многочисленное семейство.
Батюшка Вениамин неспешно, с чувством полного благоговения, правил службу. Сослужащий отец Никифор был крайне рассеян.
Мысли налетали одна на другую: «Как там роды? Как ребенок? Как матушка?».
В конце Литургии оглашенных (одна из составных частей Божественной Литургии) пришло смс от супруги: «С малышом очень плохо, унесли в реанимацию. Может не выжить. Молись!».
В панике иерей Никифор ухватился за рясу отца Вениамина и начал трясти: «Батя, помолись, ребенок умирает! Батя!!!».
Митра на голове уважаемого пастыря зашаталась. Батюшка Вениамин, не поведя и глазом, выбрался из медвежьих лап отца Никифора, поправил митру и спокойно произнес: «Никифор, не паникуй! Сейчас помолимся».
И в нарушение всех церковных канонов остановил Литургию, отлистал назад служебник и возгласил молитву на всякое прошение, помянув своего подопечного, его матушку и родившееся чадо.
На последних словах молитвы мобильник отца Никифора снова завибрировал: «Малыша принесли обратно. Полностью здоров. Что с ним было, врачи не понимают».
Отец Вениамин с улыбкой посмотрел на остолбеневшего собрата и пошел по второму кругу заканчивать Литургию оглашенных.
Надо сказать, что я не знаю в епархии более строгого блюстителя Устава, чем отец Вениамин.
Вы спросите: как же так, такой строгий — и так легко каноны нарушает?
В ответ лишь напомню слова Господа: «Суббота для человека, а не человек для субботы» Евангелие от Марка 2:27
Андрей Русский
Примечание редакции:
На фотографии изображен фрагмент иерусалимского Храма, называемый Стеной Плача, украшенный котом дворовым иерусалимским.
Автор фотокомпозиции Михаил Левит
Солнечного настроения Вам, дорогие друзья!
на новости и анонсы
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии
Авторизоваться