Заехал я как-то в монастырь переночевать и попал на именины к настоятелю. Праздновали, потом пошли на озеро, прогуляться.
Мы разместились свободно и даже как-то вразброс, чтобы сохранять уединение, но при этом видеть и слышать друг друга.
Настоятелем был пожилой игумен, присланный из большого монастыря. К послушникам, независимо от их возраста, он относился как к малым детям, называл их разбойниками, непослушниками и другими подобными именами, сохраняя при этом строгость в служебных и деловых отношениях.
Справа от него сидел худощавый смиренник с большими, как блюдца, не то серыми, не то голубыми глазами. Он, как мне рассказал настоятель, был из старообрядцев, северянин.
Вчера он спас отрока: деревенский парнишка проверял отцовские сети, да зацепился, выпал из надувной лодки и стал тонуть...Этот, с глазами, как блюдца, услыхал крики, прибежал, сплавал, успел...
Не знаю уж, сколько времени провели мы так в тишине и в созерцании осеннего вечера, как вдруг смиренник предупредил:
— Сейчас случится сражение,— и указал на гусей, заплывающих в наш залив.
Настоятель вопросительно посмотрел на него.
— Это стадо с сахарного завода. В нем, наверное, голов сорок или пятьдесят.
— Ну и что?— не уразумел настоятель.
— А то, что залив принадлежит гусям деревенским, — вон они, семь штук, у берега плещутся...
Как только деревенские заметили вторжение неприятеля, все они вслед за своим вожаком бросились наперерез. «Сахарнозаводчики» смотрели на это с явным высокомерием, однако притормозили.
Достигнув агрессора, малое стадо бесстрашно вклинилось в середину толпы и стало яростно молотить во все стороны. Мощные гусаки противника, небрежно уклоняясь от беспорядочных и суматошных атак, наносили в свой черед удары такой сокрушительной силы, что от деревенских перья летели.
Однако ярость защитников, не щадивших своего живота, таила в себе непредсказуемые угрозы, и чужаки стали отступать к противоположной стороне залива. Наконец, лениво отбиваясь, они вышли на берег, но и там, на земле, преследование продолжилось, и оба войска исчезли с глаз.
— Что ж они такие опасливые? — вопросил настоятель.
— Не опасливые,— отвечал наш прозорливец, — Они, конечно, сильнее, но для деревенского стада этот залив — свой. Можно сказать — Родина. И они будут биться насмерть. Заводские — сильные, наглые, но такой народ перья терять не любит.
Тут наконец вернулись победители: впереди шел вожак, молча, а за его спиной все обсуждали закончившуюся баталию. Спустились в воду, направились в глубь залива, где стояла маленькая деревенька, и долго еще мы слышали их разговоры и восклицания...
— Конечно, это всего лишь птицы, но «всякое дыхание да хвалит Господа», а потому и сей пример свидетельствует: не в силе Бог, а в правде,— заключил настоятель.
Наутро, когда я готовился уезжать, смиренник шепотом попросил меня отслужить при первой возможности благодарственный молебен.
— А по какому поводу?
— Да я, батюшка, плавать не умею нисколько: у меня на родине вода ледяная — не для купания.
— Так как же ты?
— Не знаю...
— А отчего не сказал отцу настоятелю?
— Неловко: будто я в чудотворцы стремлюсь...
— А разве не чудо? В подряснике, в сапогах, вода холодная, плавать не умеешь — и парня спас...
— Не знаю, батюшка, сам не знаю, как получилось: ни сил, ни умения у меня для такого действия нет. Думаю, Господь хотел сохранить мальчонку — и сохранил. А что я немощен, так это для Бога пустяк: сила Божия, как известно, в немощи совершается.
автор священник Ярослав Шипов
Подпишитесь
на новости и анонсы
на новости и анонсы
Каждую неделю отправляем интересные новости и анонсы
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии
Авторизоваться