7 февраля 1945 года Михаил Петрович Девятаев, будущий Герой Советского Союза, вместе с товарищами совершил взлет с вражеского аэродрома на угнанном бомбардировщике.
Мечтал ли он в детстве когда-нибудь подняться в небо, сегодня уже трудно сказать. Ведь маленький Миша родился в российской глубинке - деревне Торбеево, Тамбовской губернии, в семье крестьянина. И конечно, вряд ли в этой глухомани он мог слышать о самолетах. Но так уж случилось, что по окончании семилетки, на паренька был составлен колхозным активом протокол за сбор колосков на поле.
Михаил знал, что после таких протоколов, людям давали реальные тюремные сроки. Поэтому он собрал пожитки, попрощался с родными и в тайне от других односельчан ушел в Казань.
Там он поступил в речной техникум и параллельно с учебой занимался в аэроклубе. Ну а когда парень достиг призывного возраста, то был направлен военкоматом в Оренбургское летное училище. Закончил его Девятаев в 1940 году, так что перед самой войной у него было достаточно времени, чтобы набраться летной практики.
Войну наш герой встретил в Беларуси, и уже 24 июня он сбил свой первый Юнкерс под Минском. В составе 237 истребительного авиаполка Михаил провел 180 боевых вылетов и сбил 9 немецких самолетов. А вот 23 сентября 1941 года в боях под Киевом, он, возвращаясь с задания, вступил в бой с вражескими истребителями. Сбив один самолет, Девятаев сам попал под обстрел и вернулся на аэродром с тяжелым ранением в ногу.
Врачебно-медицинская комиссия после выписки признала его негодным к полетам на боевых машинах, но за его настойчивость все же позволила летать на тихоходном У-2, в санитарной авиации.
Как бы для него могла закончиться война, продолжай он летать на этом «кукурузнике», не берусь судить. Но вот в мае 1944 года Михаил повстречал своего бывшего командира, знаменитого летчика - трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина. Александр Иванович похлопотал за Девятаева, и того перевели в 16-й гвардейский истребительный авиаполк, находящийся под его командованием.
С этого момента Михаил снова стал «Соколом Сталина». Вот правда тогда ему почти сразу не повезло. Уже 13 июня при выполнении боевой задачи в воздушном бою в районе Львова он сбил немецкий Фокке-Вульф, но при этом и самолет Девятаева также пострадал в этой схватке. Охваченный огнем мотор с минуты на минуту должен был заглохнуть. Михаил, оценив ситуацию, что машину уже не спасти, принял единственное решение - покинуть самолет при помощи парашюта.
К сожалению, в то время на таких самолетах катапульты еще не было, и когда Михаил уже вылетел из кабины, то его зацепил стабилизатор истребителя. В бессознательном состоянии старший лейтенант Девятаев приземлился на оккупированной территории.
Вскоре его обнаружил немецкий патруль. Михаила сначала доставили в разведотдел Абвера, а после в Лодзинский лагерь для военнопленных. Там он совершит свой первый неподготовленный и по этой причине неудачный побег. Эта попытка научит его в дальнейшем продумывать каждый шаг. Вот только после такого просчета Михаила вместе с другими беглецами перевели в лагерь смерти Заксенхаузен. Это будет не последнее его пребывание в данном лагере, но об этом чуть позже.
А тогда, он уже думал, что со дня на день его ждет газовая камера. И вот тут с ним начали происходить чудеса.
Сначала лагерный парикмахер, спорол номер с робы умершего узника Степана Никитенко, и тайно передал его Девятаеву. После такой подмены, летчик превратился в бывшего киевского учителя, и это дало ему возможность избежать смертной казни. А вскоре лагерное начальство стало набирать рабочую команду для отправки в концлагерь расположенный на острове Узедом в Балтийском море.
Именно здесь Третьим Рейхом разрабатывалось и выпускалось знаменитое «Оружие Возмездия» - крылатые ракеты ФАУ-1 и баллистические ФАУ-2. С этого же острова производился и запуск этих ракет по территории Великобритании. СС-овский офицер не заметив подмены, отправил нашего пилота на работы по восстановлению аэродрома Пенемюнде, который был расположен рядом с ракетным полигоном.
Дело в том, что британцы непрерывно бомбили данный остров, разрушая своими налетами взлетно-посадочную полосу. В таких условия обслуживающий персонал аэродрома, менялся, чуть ли не каждый месяц. Работа пленных заключалась в том, чтобы заделывать бетоном воронки после бомбежки англичан, поэтому узники постоянно находились под авиаударами.
Когда Девятаев прибыл на Узедом, то он сразу начал подыскивать среди заключенных команду готовую к побегу из этого концлагеря. Первоначальный план был бежать по Балтике, вплавь на лодке. Но изучив местность и подходы к берегу, от него пришлось отказаться. А когда сформировался костяк из военнопленных: Кривоногов, Соколов, Немченко и Кутергин, то Михаил уже стал планировать побег на самолете.
Вот только навыков вождения бомбардировщика у него не было, а угонять истребитель не было смысла, ведь поместить 5 человек в его кабину было просто невозможно. И тогда Девятаев раздал своим подручным задания, чтобы каждый из них досконально исследовал все уголки на аэродроме и то, какие на нем базируются самолеты.
Собрав и проанализировав полученную информацию, Михаил пришел к решению, что надо угонять Хейнкель 111 с бортовым именем «Густав-Антон». Данный самолет лучше всего подходил для побега. Это был единственный борт, который заправляли сразу после посадки, так как бомбардировщик использовали для обучения вновь прибывших на остров немецких летчиков.
А тогда в 1945 году их сюда присылали пачками, поэтому этот Хейнкель чаще находился в воздухе, чем на земле. Учили же на нем немецких асов отстреливать ракеты ФАУ с воздуха. Для этого на фюзеляже «Густав-Антон» было установлено пусковое оборудование и радиоаппаратура для полигонных испытаний баллистических ракет ФАУ-2.
Вот только Михаил не знал алгоритма, как поднять эту многотонную машину в воздух, и это обстоятельство останавливало беглецов. Каждый день кто-то из них посещал «кладбище» разбитых самолетов, где отрывал или копировал названия приборов, тумблеров и рычагов. В бараке Девятаеву переводили эти названия с немецкого, и вскоре он у себя в голове нарисовал, что собой представляет кабина данного бомбардировщика. Но представлять это одно, а вот управлять такой махиной - дело совсем другое.
И тут нашему герою представилась уникальная возможность увидеть воочию запуск моторов Хейнкеля. Вот как он сам рассказывает об этом: «Случай помог проследить операции запуска. Однажды мы расчищали снег у капонира, где стоял «Хейнкель». С вала я видел в кабине пилота. И он заметил мое любопытство. С усмешкою на лице – смотри, мол, русский зевака, как легко настоящие люди справляются с этой машиной, – пилот демонстративно стал показывать запуск: подвезли, подключили тележку с аккумуляторами, пилот показал палец и отпустил его прямо перед собой, потом пилот для меня специально поднял ногу на уровень плеч и опустил – заработал один мотор. Следом – второй. Пилот в кабине захохотал. Я тоже еле сдерживал ликование — все фазы запуска «Хейнкеля» были ясны»…
Теперь оставалось ждать удобного случая, и вскоре он подвернулся. 7 февраля 1945 года прямо перед самым обедом «Густав-Антон» приземлился, и техники успели его заправить, прежде чем ушли в столовую. Бригада же ремонтников заканчивала латать очередную воронку на взлетной полосе.
Всего их было десять человек, вместе с самим Девятаевым и его четырьмя сподвижниками. Охранявший их часовой поторапливал военнопленных, так как уже порядком замерз, да и торопился на обед. Один из узников отвлек его, и в это время Кривоногов ударил немца железным прутом по голове. Теперь казалось путь к небу был открыт.
Вот только из-за того, что техники сняли аккумуляторы самолета на подзарядку, их побег чуть было не сорвался. Заметив этот недочет Девятаев, который безуспешно пытался запустить двигатели, дал команду срочно найти зарядные батареи. Ну а так как узники знали объект, как свои пять пальцев, то уже вскоре аккумуляторы были доставлены и установлены. Прозвучали команды Михаила: «Ключ в замке» и «От винта». Оба двигателя заработали на полных оборотах и самолет начал свой разбег по взлетной полосе.
Все было настолько естественно, что даже часовые на вышках не придали этому несанкционированному взлету внимания. Вот только у истощенного Девятаева тогда не хватило сил вытянуть штурвал на себя, чтобы машина поднялась в воздух. Да и кроме того у Хейнкеля был установлен рычаг руля высоты на режим «Посадка». Поэтому наши угонщики, чуть было не свалились со скалы в море, если бы Девятаев вовремя не развернул машину.
Казалось бы все, время упущено, ведь охрана аэродрома заметила этот странный маневр и уже дала тревогу. Но все же удача была на стороне беглецов. Развернувшись, Михаил снова пошел на взлет, попросив при этом товарищей сообща тянуть на себя штурвал. И в самый последний момент Хейнкель рванул ввысь, как ракета, набирая высоту. Охрана беспорядочно палила из винтовок, зенитчики бежали к своим орудиям, а летчики-истребители к своим самолетам, вот только «Густав-Антон», скрывшись в плотных облаках словно исчез.
Ошибкой командования было то, что они посчитали, что это британские пленные угнали самолет и кинулись в погоню на Запад, в то время как наши ребята летели на Восток. Тогда в погоню за Хейнкелем пустился знаменитый немецкий ас Гюнтер Хобом. Кстати, через 57 лет они встретятся с Девятаевым, но уже не врагами, на том же самом острове. А тогда он не смог обнаружить беглецов, и они благополучно пересекли линию фронта.
Только теперь уже наши, увидев самолет с крестами, открыли по нему шквальный огонь. Девятаев понял, что надо срочно садиться, ведь он с трудом уходил от прицельных выстрелов зенитчиков, при этом уже получив один снаряд в правый двигатель. И тогда он смог посадить подбитый самолет на раскисшее февральское поле.
Многие до сих пор считают, что только мастерство пилота помогло остаться беглецам в живых. Когда к бомбардировщику подбежали советские солдаты, то они были поражены, глядя на десять скелетов, обтянутых кожей в полосатой арестантской робе. А беглецы только плакали и причитали «Братцы, братцы…».
Вскоре всех их доставили в особый отдел, где они сообщили о дислокации немецких ракет и расположении самолетов на аэродроме. Исходя из сведений узников наши и союзнические бомбардировщики уничтожили эти адские ракеты. 14 февраля с острова Узедом взлетела последняя ФАУ.
Но война оставалась войной, и после допросов в особом отделе трое из беглецов, что были офицерами, в их числе и Девятаев, отправились для выяснения обстоятельств в фильтрационный «Спецлагерь № 7» НКВД. Кстати, это был тот самый немецкий лагерь смерти Заксенхаузен. Практически полгода провел там бывший старший лейтенант Девятаев, ведь приказ № 270 на тот момент никто не отменял.
И если бы не Сергей Королев, будущий конструктор советских ракет, неизвестно как долго продолжал бы сидеть наш герой уже в советских лагерях. Королев тогда смог достучаться до самых верхов и разъяснить, что подвиг Девятаева - это огромный вклад в развитие ракетостроения СССР. Ведь угнанный самолет имел на своем борту уникальную аппаратуру контроля полётов ФАУ-2.
А в сентябре Королев вместе с Девятаевым отправляются на остров Узедом, где бывший узник даст сведения о полигоне Пенемюнд, где и что там располагалось. Именно Королев во время хрущевской реабилитационной оттепели 1957 года, ходатайствовал о присвоении Девятаеву звания Героя Советского Союза. И 15 августа 57-го года награда нашла своего героя.
Вот правда в авиацию Девятаеву так и не суждено было вернуться. В ноябре 1945 года он был уволен в запас, после чего вернулся в Казань. Там он начал трудиться по своей первоначальной специальности - речник. Кстати, он одним из первых в СССР стал капитаном пассажирского судна на подводных крыльях «Ракета».
Хотя есть и такие данные, что Девятаев все же был осуждён за «измену Родине» и отправлен в лагеря, а через 9 лет попал под амнистию.
Только вот сам он об этом никогда не говорил, при том что издал две автобиографические книги: «Полет к солнцу» и «Побег из ада».
Возможно у него на это были причины.
Но теперь уже трудно сказать, ведь Герой Советского Союза Михаил Петрович Девятаев умер в 2002 году.
zen.yandex.ru
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии
Авторизоваться