Задание от С.Н. Лазарева. Как мне помочь сыну, если он не слушает меня?

Друзья, мы предлагаем вам рубрику «Задание от С.Н. Лазарева», чтобы вы могли попробовать применить систему исследований Сергея Николаевича при анализе реальных ситуаций.

Многие из вас обладают большим опытом и знаниями, так давайте поможем другим читателям разобраться в трудной для них жизненной задаче.

Что вы можете порекомендовать Автору письма? Напишите, пожалуйста, своё мнение, в комментариях к данной публикации, только постарайтесь сделать это достаточно бережно, чтобы сохранить уважение и единство.

***********************************************

Здравствуйте, уважаемый Сергей Николаевич!

Спасибо за возможность написать и задать вопрос.

Так трудно начать...

Боюсь за сына.

Четыре года назад, мы —  я, сын и его девушка — поехали на Рождество в деревню к её матери.

Девушка представила маму как мудрую женщину. Я ехала больше оторваться от московской суеты и проблем в отношениях с мужем, которого никак не могла понять — я его любила, но не могла с ним спать, и меня не устраивало его отношение.

Прошло полгода как я похоронила маму. Муж не был со мной на похоронах, потом не помог и материально. Это была не единственная его такая "отстранённость", и я не могла понять, почему он так себя ведёт?! Не понимала, что это за человек, и что он делает со мной рядом. Тогда я ещё не работала с психологом, и в разговорах с разными людьми часто говорила о своих отношениях с мужем, чтобы разобраться.

Нас встретили на хорошей машине отвезли далеко от города. В деревню. Встретили вкусно накрытым столом. Достаточно оживлённо разговаривали, но я сразу взяла какой-то неверный тон — была слишком, наверное, откровенна в чужом доме. На следующий день, вроде как естественно, стала так же откровенничать.

В разговоре с мамой девушки, слово за слово, где-то запальчиво, где-то душевно, поминала и первую жену сына.

Поняла, что наговорила лишнего, но было поздно. Почувствовала, что отношение ко мне изменилось — меня «отодвинули». «Общество» разделилось на меня и всех остальных. Самое главное, что от меня отдалился сын, хотя говорили мы с женщиной наедине.

Я почувствовала, что наговорила лишнего, из-за чего мать девочки решила меня «отстранить», чтобы я не «мешала» молодым строить семейное счастье. При этом она улыбалась, никто ничего не замечал. Мне было не по себе. Я была растеряна, ошарашена. Чувствовала фальшь, лицемерие и не могла ничего сказать сыну, потому что внешне всё было пристойно, — ничего не могла ему предъявить. Я была в ужасе.  Мне хотелось бежать, но там оставался сын, и я тоже осталась со всеми ещё на два дня.

Я не понимала, что мне делать? Как себя вести? Думала, может быть, это страх нарисовал такие картинки? Меня смущало это неприятное чувство удара в поддых. Я сопоставляла факты, слова, поведение, и всё было не так. Самое главное — «не так» было моё чувство страха и беспокойства.

У сына бизнес, и то, что он считает своим превосходством, для них — «приманка».

Через пару дней мы уехали. Я возвращалась поездом, а дети — самолётом.

Ночью в поезде я плакала и рисовала себе жуткие картинки. Эти люди не нашего круга. Они чужие. Мало того, что они чужие, — они язычники.

То, что я на себе ощущала, было явно каким-то воздействием.

Мы вернулись домой. Я хотела поговорить с сыном, но мне так и не удавалось остаться с ним наедине. Его телефон просматривался —  типа, ну, мы же доверяем друг другу. При том, что сыну явно было некогда смотреть в её телефон. Они вместе приходили и уходили. Если я звонила, ему было некогда, он всегда спешил, обещал перезвонить и не перезванивал.

Я уехала молиться в Пустынь на месяц.

Параллельно мы решали проблему с жильем для сына, и я отдала ему деньги на покупку земли под Звенигородом — под строительство дома для него. Не успели получить документы, как сына обокрал приятель-однокурсник — его сотрудник. Вместе с сотрудницей они прихватили деньги — 2,5 миллиона — и документы. У сына началась череда следствий, допросов…

Дети сняли студию, и сына я вообще перестала видеть. Если я приезжала в офис, он слушал меня, не поднимая головы от бумаг, а потом говорил, что ему надо идти.

Сын взял на работу свою девушку, её старшего брата и отчима.

Я «курила» в сторонке и думала... Помолилась.

Потом был обыск с конфискацией, суды. Приятель пустил в дело документы, по которым с сына взыскивали ещё 7 миллионов…

Я начала работать с православным психологом, которая потом и посоветовала мне читать Ваши книги.

Мне было очень и очень сложно. Я не понимала Ваших формулировок, и сейчас у меня иной раз "закипает мозг". Но я так хочу измениться, чтобы помочь сыну, хочу понять, как надо?

Последний год под вечер я просто подходила к кровати, падала лицом в подушку и только говорила слова молитвы. Во сне, переворачиваясь с боку на бок, я начинала читать молитву… Деньги на психолога кончились, на практику — тоже.

За это время меня посетили вспышка любви и служение к мужу,  но это ни к чему не привело. С его стороны было всё так же. Вместо «спасибо», я чувствовала «ещё». И совсем недавно (наконец-то!), прочитав симптоматику взрослого аутизма, я поняла — вот ОНО.

Двенадцать лет, Карл!  Мне потребовалось 12 лет, чтобы ответить себе на вопрос, что не так с моим мужем?! 

У меня свалилась гора с плеч. Но появилась другая… Я же притянула этого человека… Ещё объём работы! При этом я его люблю. Как говорит сын, он неконфликтный.

Просто, решая проблему с мужем, я думала: как наши отношения отражаются на сыне?! Это второй брак. Муж не отец ребёнка.

За это время молодые сыграли свадьбу. При этом сын жаловался (не мне), что говорить с ней не о чем, скучно, что не до женитьбы. Однако он женат, и сейчас ждут ребёночка.

Он рассеян, постоянно всё забывает. Похудел. Мне кажется, он вообще забыл, что такое жить чувством.

Из-за этого я, с упрямым упорством, сама пытаюсь возродить в себе это самое чувство.

Сейчас у него судебное дело по банкротству.

Во мне до сих пор живёт эта мысль, что его околдовали. Что это не он так поступает, а им руководят.

Не понимаю, что мне делать. Когда думаю, что и это от Бога, тогда больше принятия, но меня смущает моё чувство за сына.

Может быть, я просто «больная» мать? Может быть, всё хорошо, и молодым надо помогать…Только как им помогать, если у нас нет откровенности и диалога? Может быть, это я всё испортила своей мнительностью?!

Для меня их жизнь как пир во время чумы.

Со стороны невесты нет никаких вложений. Я отдала все наличные сыну. А теперь нет даже на лекарство, и сын не спешит помочь — у самого проблемы. А молодая приговаривает: «Ну, это же для сына». Почему тогда дочке не помогают?

Теперь, когда стоит вопрос о регистрации ребёнка, маманя жены сына вспомнила, о том, что мы же родня.

Четыре года я испытывала на себе это чувство удара в поддых. Пробовала дружить, предлагала жить семьёй, но молодой моё предложение не откликнулось.

За четыре года — два из них читая-слушая Вас, — поняла, что Бога надо любить, а не бояться; принимать то, что происходит, понимая, что это от Бога; любить и благодарить, принимать «выбор» сына, наперекор «кругом враги». И даже это пытаюсь принять как волю Божию. Пытаюсь смириться и с этим.

Но я продолжаю чувствовать на себе воздействие. Недавно «разозлилась» за многие годы и провела Экадаши в посте… Мне стало легче.

Очень поправилась, болят ноги и стопы, заниматься ничем не могу — физическое напряжение вызывает одышку.

Чем хуже, тем больше молюсь и стараюсь принять, но мешает страх. Видимо, плохо у меня получается, раз пишу Вам.

Встретилась на днях с сыном, прикоснулась к нему щекой, и мне страшно.

Я выдумываю свои ощущения?!

Сергей Николаевич, помогите, прошу Вас.

Что происходит?

Он как заведённый решает одну проблему за другой. Как мне помочь сыну, если он не слушает меня?

Говорят, что молитва матери со дна моря достаёт…

Ещё стоит вопрос с регистрацией ребёнка, которого  после рождения регистрируют по месту жительства отца или матери. Она настаивает, чтобы зарегистрировали в Москве. Ясен пень!

Чтобы не лишиться единственного жилья и не зависеть от семейного счастья молодых, решила на внешнем уровне защищать единственное, что осталось. Для этого надо выписать сына. Выписать можно в никуда, и сын тогда остаётся «нигде», пока не достроит дом. Мне больно об этом думать — помимо банкротства, лишать его ещё и социальной защиты, — но я настолько не доверяю этой семье...

Молодые могут достроить дом и зарегистрировать ребёнка в доме. На время могут зарегистрировать в Саранске.

Или, наоборот, для спасения сына нужно тотально принять ситуацию и «не дёргаться», а после рождения ребёнка зарегистрировать его у нас?

Сын не хотел жениться, но женат; ребёнка не хотел, но жена беременна. Строит с женщиной семью и думает, как защитить жильё. А мне тогда как относиться к его семье?

Я не вижу радости и счастья в глазах сына. Может быть, это его финансовые проблемы в бизнесе так отзываются на внешнем виде, а самое главное — то, каким я его чувствую.

Таким же образом и мы можем, не желая этого, быть выписаны или выселены из своего же дома — ведь, если пропишут ребёнка, мама может жить с ребёнком. Дело не в том, что здесь тесно, а в том, с кем жить — с людьми, которые живут по другим понятиям, с которыми нет диалога и общих интересов.

Сергей Николаевич, если Вы скажете, что для здоровья ребёнка или моего сына надо всё это принять, готова сделать.

Просто, когда начинаешь разбираться в этом «внутреннем-внешнем», иной раз трудно понять, доколе простирается это внутреннее — когда уже давать отпор?

Если надо принять, приму. Только я хочу понять, как правильно — уступить или защитить?

Стараюсь её любить, отношусь по-доброму, а что до критики, то работаю над собой. Неприязни в душе нет.

Если отбросить все страхи, то, по сути, надо жить и радоваться, что малыш скоро появится на свет, а мы решаем какие-то меркантильные, материальные вопросы...

Пишу письмо уже шесть часов. Перечитываю и переписываю. Не знаю, как ещё выразить суть проблемы.

Простите, если сумбурно. Больше не буду перечитывать, а то опять буду переписывать.

Сегодня сын был у меня, говорили о регистрации ребёнка. Хочу, чтобы всё было по-человечески, а в душе всякий раз проскакивает недоверие к «родне».

Я не понимаю, что с сыном. Его заботят только деньги. То ли я не знаю своего сына, то ли это уже не мой сын.

6 июня должно состояться слушание по выселению сына. Сын говорит, что его юрист порвёт моего как тузика, и что у него есть, чем крыть. Меня же больше сейчас волнует вменяемость сына.

Я же больше хотела услышать «диагноз» от Сергея Николаевича, и как мне спасти сына?!

Сергей Николаевич, очень надеюсь на Вашу весточку, по возможности.

Доброго здоровья Вам и близким.

********************************

Автор лучшего комментария по мнению редакции сайта получит в подарок билет на предстоящую групповую практику-онлайн «Очищение потомков», которая состоится уже в это воскресенье!

Лучшие комментарии будут опубликованы в разделе "Письма читателей" на нашем сайте!

Давайте помогать друг другу!

Благодарим, что вы с нами!

С Любовью и Уважением,

Команда Лазарева