Мертвые души

Утром просыпаюсь с ощущением неопределенной тяжести в душе. Начинаю ее анализировать и оста­навливаюсь на двух причинах. Первая — это под­держка свыше в виде перетряски и разрушения при­вычных человеческих связей и привязанностей. Вче­ра диктовал главу, где касался своих проблем по здоровью. Похоже, я откровенно не готов к новой информации. Я закончил диктовать главу и подумал, что, может быть, надо сделать перерыв и продол­жить уже осенью, а с другой стороны, осталось всего несколько дней до Пасхи. Настрой на любовь очища­ет душу. Кто знает, что со мной произойдет, если я попытаюсь в другое время. Пару дней назад у меня стало болеть сухожилие на левой ноге, причем ни с того ни с сего. Значит, тему судьбы и гордыни пре­одолеть я не могу.

Вчера вечером я узнал, что ограблен мой гараж. Украли колеса для автомашины и надувную лодку. Я автоматически перевожу это событие на свой «жаргон». Колеса у автомашины связаны с судьбой, а надувная лодка, которую я недавно купил для лет­него отдыха, — это тема будущего и идеалов.

Главное — правильно к этому отнестись, хотя бы с юмором. Только пожаловался, что слабоват для серьезных тем, за которые взялся, — и тут же при­шла поддержка в виде обворованного гаража. Что интересно, воры могли бы раскурочить замок, со­рвать его и уйти. Однако они действовали аккуратно и даже попытались закрыть замок. Значит, дела мои не так уж плохи. Действительно, что Бог ни делает, все к лучшему. Но это понимаешь, только когда до тебя доходит, что главная забота должна быть о душе, а не о теле. Состояние нашей души неизмери­мо важнее, чем состояние тела. Естественно, Творец в первую очередь заботится о нашей душе.

Вторая причина смутного состояния — это впечат­ление от спектакля, который я видел пару дней назад. Речь идет о постановке гоголевского «Ревизора».

Для того чтобы поставить спектакль, нужно по­чувствовать и понять, о чем говорится в пьесе. Все события, сцены, диалоги должны сжаться в точку, вернуться в то зерно, из которого они вышли. Любое произведение искусства рождается из образа первич­ного зерна. Этот чувственный образ может иметь лю­бую плотность информации. Любое событие во все­ленной повторяет весь ее цикл. Любовь рождает вре­мя, пространство и материю. Потом они должны, развиваясь, объединяться, сжиматься и снова воз­вращаться в любовь.

Почему лучшие произведения создаются в моло­дости? Потому что в это время энергия любви гораз­до выше. Если драматург исходит не из чувства, а из рассуждений, и создает пьесу на основе своих мыс­лей и идей, она будет мертвой и бездарной. Первый импульс — это всегда любовь и энергия, а затем уже разворачиваются сюжет, детали, идеи и мысли. Ре­жиссер должен совершить обратный процесс — весь материальный и духовный мир вернуть в любовь. Катарсис, который должен возникать после хороше­го спектакля, означает победу любви.

Какая же любовь может быть в «Ревизоре»? Про­воровавшиеся чиновники попались на удочку к заез­жему жулику. Совершенно глупо и по-детски наив­но. Потом поняли, что сами себя обманули. Но ре­жиссер решил сделать новаторскую постановку. Все события он представил как репортаж из сумасшед­шего дома. У зрителей ощущение, что все участники спектакля немного сошли с ума. Наверное, режиссер уверен, что Россия — это филиал сумасшедшего дома. Но если главная проблема России — дураки и дороги, то это тоже кому-нибудь нужно. В любом внешнем хаосе всегда должна проглядывать скрытая логика.

Я ушел с этого спектакля после первого действия. Талантливые актеры и слабая постановка. Конфлик­та в спектакле не было, а значит, не было энергии. Актеры бегали по сцене и периодически дико вскри­кивали. Вероятно, это должно было подчеркивать ат­мосферу абсурдности происходящего. Один из глав­ных признаков плохого спектакля — это неожидан­ные крики и оглушительные звуки, чтобы зритель не заснул. С первых мгновений было понятно, что спек­такль слабый. Когда разговаривают два человека, пространство между ними должно пружинить. У каждого свои интересы и каждый хочет их реали­зовать. Из группы мелких конфликтов вырастает бо­лее крупный. И есть главный конфликт спектакля — борьба двух энергий, который должен завершиться их соединением через любовь.

Я пытаюсь представить себе, какой должна была быть эта постановка. Почему Гоголь назвал свое глав­ное произведение «Мертвые души»? Это был портрет современной ему России, значит, он видел, что у рос­сийского общества есть проблемы с душой. Значит, он чувствовал тенденцию вырождения, так же как и остальные талантливые поэты и писатели. Пытаясь познать мир, талант выходит на тончайшие планы бы­тия и воспринимает проблемы общества как свои соб­ственные. Если общество болеет и умирает, то первы­ми должны умирать люди талантливые. Уничтожение советской интеллигенции в 1920—1930-е годы, по- видимому, было глубоко закономерно. Талантливый поэт или писатель берет грехи общества на себя. И если он не может их преодолеть и умирает, в ка­кой-то степени это приговор всему обществу.

Гоголь чувствовал, как утрата обществом веры в Бога взращивает семена дьяволизма, как поклонение сознанию подталкивает к жестокости и шизофрении. В большинстве спектаклей, поставленных по гого­левскому «Ревизору», градоначальник и его окруже­ние показаны круглыми дураками. На самом деле это абсурд. Представьте себе мэра современного го­рода. Он должен не только контролировать сложный городской организм, но и постоянно бороться за свое выживание, чтобы его не убили, не подсидели, не оклеветали. Он должен просчитывать действия кон­курентов и упреждать их, быть в тесном контакте с карательными, исполнительными и законодательны­ми органами. Слабого мэра в лучшем случае быстро сместят или подомнут под себя бандиты, в худ­шем — он попадет в тюрьму или его убьют. И не надо думать, что 150 лет назад было совсем по-дру­гому. Так что поверить, что городом мог управлять дурак, очень трудно.

Откуда же тогда глупость? Здесь раскрывается совершенно другой механизм. Россия XIX века нача­ла поклоняться сознанию, просвещению и светлому будущему, а значит, обречена была прийти к воров­ству. Человек, поклоняющийся сознанию, духовно­сти, идеалам, нормально развивается, пока он верит в Бога и увеличивает любовь в душе. Если же вера уходит, а сознание продолжает развиваться, тут же начинается дьяволизм. Этот патологический процесс может привести к сумасшествию, полной деградации души, физическим заболеваниям, бесплодию. Часто человек, чувствуя гибельность такого направления, пытается уравновесить себя поклонением материаль­ному и совершает безнравственные поступки.

В молодости я жил будущим. Мне было противно находиться в этом несовершенном мире. Я хотел пе­реселиться в чистый, прекрасный и совершенный мир. В настоящем такого мира не было. Тогда я на­рисовал его себе в будущем и стремился туда всей душой. Все мое счастье, а значит, и любовь, я из на­стоящего перевел в будущее. Но постепенно я стал замечать, что начинаю сходить с ума. Тогда я уехал из Сочи, где работал экскурсоводом, в Питер и по­шел работать на стройку. Я чувствовал, что мне надо как-то заземлиться, нужно меньше думать и больше работать руками, жить чувствами, физически рабо­тать и оставить в покое голову. Вскоре я заметил, что на душе стало теплее.

Все эмоции в конечном счете определяются на­правлением, в котором ты движешься. Намерение — это структурированная энергия. Неверное направле­ние рано или поздно деформирует чувства. Поклоня­ющийся сознанию для собственного выживания пе­реходит к поклонению материальному, дальше он становится жадным. А жадный не бывает мудрым.

Россия оплодотворила весь мир своим искусством. Может быть, повышенное устремление к духовности и слабость веры и привели к поголовному воровству и пьянству? Может быть. Но общество времен Гоголя явно утратило цель и смысл жизни. В таких случаях на первое место выходят инстинкты и слабеет нравст­венность. Таким и было общество того времени. Мо­жет быть, внешне это было не так заметно, но Гоголь видел вещи, незаметные для обычного человека.

В чем главный конфликт пьесы «Ревизор»? С од­ной стороны, огромное государство, мощная империя, успешные победы в войнах, с другой — внутри, в са­мой глубине, потеря ориентации и нарастающая про­грамма самоуничтожения. Даже очень сильный, фи­зически развитый человек может оказаться трусом и спасовать перед гораздо более слабым противником.

Войска полководца Суворова побеждали против­ника, имевшего численное превосходство не в два или три, а в десять раз, за счет единства и силы духа. Суворов заставлял солдат молиться, называл их своими братьями, постоянно тренировал их, укрепляя боевой дух. Трусы, мародеры и воры во время войны безжалостно уничтожались. В мирное же время они быстро захватывали посты и вытесня­ли конкурентов.

Выживает то государство, в котором нравствен­ным и порядочным быть выгодно. Там, где человек, соблюдающий заповеди и верующий в Бога, поддер­живается и защищается государством, есть перспек­тива и есть будущее. Если народ перестает уважать нравственные законы и следовать им, постепенно утрачивается уважение и к административным и уго­ловным законам.

Недавно я смотрел фильм «Венецианский купец» по пьесе Шекспира. Один из главных героев там произносит гениальную фразу: «Как бы все ни воз­мущались, закон должен быть выполнен» и добавля­ет: «Неуважение закона опасно для республики».

Когда я был в Японии, мне задали интересный во­прос: почему европейцы живут понятием вины, а японцы — понятием стыда? Я объяснил это следую­щим образом. Стыдливость присуща коллективному сознанию. Если я сделал что-то плохое, то общество будет относиться ко мне враждебно. Чувство стыда гораздо глубже, чем чувство вины. Вина — это от­ветственность перед законом. Если на суде я доказал свою невиновность, то общество не может иметь ко мне претензий.

При индивидуалистическом сознании мнение об­щества человека мало интересует. Он боится только закона, но при этом знает, что представителей закона можно обмануть или подкупить. Однако никакой за­кон не сможет помочь человеку стать нравственным и любящим.

Понятие нравственной ответственности перед об­ществом имеет гораздо большие возможности. Выс­шие возможности имеет нравственная ответствен­ность перед Творцом, понимание того, что Бога под­купить и обмануть нельзя, осознание того, что все твои мысли, чувства и поступки незримо фиксируют­ся в твоей душе, в ее тонких энергиях. Наше подсо­знание несет в себе абсолютно всю информацию, ко­торая продолжает оказывать на нас влияние.

В чем была особенность русского общества? Как и Япония, Россия жила общинным, коллективным со­знанием и мировоззрением. Понятия веры в Бога и стыда закладывали почву для мощной культуры. Ре­формы Петра Iпринесли не только экономическое процветание — власть окончательно подмяла под себя Церковь и сделала ее государственным институ­том. Стало разрушаться общинное сознание, и поня­тие стыда ослабло. Формировавшаяся же в течение сотен лет европейская культура с ее неукоснитель­ным выполнением законов не могла быть в полной мере воспринята русским обществом. Чувство вины и подчинение закону выработать не успели, а стыд утратили. И души поэтому стали омертвевать. В принципе то же происходит сейчас с современным западным обществом. Петр Iускорил не только про­цесс развития страны, но и процесс ее духовного раз­ложения. И этот процесс видели и чувствовали рус­ские писатели.

Главный конфликт пьесы «Ревизор» в том, что ум­ные, волевые и энергичные люди одновременно яв­лялись духовно слабыми, потерявшими внутренний путь. Своими страхами, угодничеством и пресмыка­тельством перед силой они из молодого жуликовато­го пустозвона создали грозного ревизора. По сути, он был пустышкой, но с прекрасной интуицией. Он, как увеличительное стекло, проявил все слабости и недостатки провинциальных чиновников. Они сами себя обманули.

Если человек поклоняется духовному и матери­альному, к любви он придет только тогда, когда рух­нет его зыбкое счастье. Значит, главной сценой, кульминационным моментом такого спектакля дол­жна быть потеря денег и разрушение привычной кар­тины мира. Развенчание ложных ценностей, пути, приводящего к душевному убожеству, подталкивает человека к катарсису и озарению.

Я вспомнил о другом спектакле, поставленном бо­лее удачно, но все равно оставившем тяжелый оса­док. Он назывался «Свободная любовь». Сюжет пье­сы следующий. Юная актриса снимает дешевую квартиру. Она с любопытством осматривается в ней и видит открытую дверь в соседнее помещение.

Заходит туда и знакомится с молодым человеком, обитающим в той квартире. Начинается веселый, не­принужденный разговор на самые различные темы. Видно, что он ей нравится.

А потом девушка вдруг удивленно замечает, что сосед стряхивает пепел от сигареты на стол, а не в пепельницу. Выясняется, что он слепой, совершенно слепой. Он ничего не видит, а в помещении ориенти­руется на ощупь. Между ними завязываются радост­ные и одновременно мучительные отношения. Моло­дой человек нравится ей, хотя она видит его слепоту и беспомощность. Выясняется, что деньгами его под­держивает мать, которая живет в другой квартире. Она известная писательница, ее произведения по­вествуют о том, как слепой мальчик сумел победить свой недуг и многого добиться в жизни. Он соверша­ет подвиги и чудеса несмотря ни на что.

У зрителя возникает внутренний вопрос: какой же должна быть мать, родившая слепого ребенка? Зре­ние — это сознание. Ненависть слепит глаза. Зна­чит, вероятно, у этой женщины могла быть нена­висть к мужу, к окружающему миру или к самой себе. Немногие знают, что постоянное недовольство собой, плохие мысли о своей судьбе в подсознании выглядят как ненависть к себе, своим детям и буду­щему. Эта ненависть может привести к тяжелым за­болеваниям самого человека, его детей и внуков. Не­нависть свойственна гипертрофированному созна­нию. Глупый не будет ненавидеть. Чем умнее и сильнее человек, тем скорее может вспыхнуть у него в душе ненависть при крахе его главного богатства, то есть сознания.

Когда по ходу действия на сцене появляется мать молодого человека, понимаешь, что есть связь между ее внутренним состоянием и здоровьем ее сына. У нее нет мужа. Это вполне понятно, потому что она не умеет уступать и подчиняться. Эту женщину отли­чает непрерывное ощущение своей правоты. Она до сих пор возмущена тем, что сын не захотел жить ря­дом с ней, вышел из-под ее контроля, перестал ей подчиняться. Она крайне этим раздражена.

Актриса прекрасно справляется со своей ролью. Она четко выстраивает эмоции своего персонажа. С первых же минут появления на сцене матери, при­шедшей к своему сыну, чувствуешь какую-то стран­ность, что-то непонятное, что трудно описать слова­ми. Неожиданно осознаешь, в чем дело. Любви у этой женщины нет. Сострадания не ощущается, при­вычных ласковых, заботливых и утешительных слов нет. Виден комплекс и подсознательный стыд за то, что ее сын инвалид. Вероятно, и книги-то она писала для преодоления этого комплекса. В первую очередь она хочет состояться как умный, волевой и успеш­ный человек, а ее ребенок — это жертва, на которой она обкатывает свои устремления.

Противоположностью матери является молодая актриса. Она ведет себя подчеркнуто безнравственно и вызывающе. Писательница живет строгими кано­нами правоты, порядочности и нравственности. При виде молодой разнузданной девчонки у нее сразу же возникает отторжение. И вот они остаются наедине, между ними должна состояться дуэль. И выясняет­ся, что главная задача матери — защитить своего сына от любви. Любовь приносит страдания — мать это четко понимает. Для нее счастье — это исполне­ние целей и желаний, это отсутствие боли и бед. Лю­бовь, которая соседствует с болью и потерей, должна быть отброшена. А молодая женщина пытается от­стоять право на боль и страдание.

По мере того как смотришь спектакль, начинаешь понимать, что две женщины представляют собой две стороны одного и того же процесса. Старшая покло­няется духовному счастью, младшая — материально­му. Поклонение материальному развращает. Моло­дая женщина готова сожительствовать с неприятным ей режиссером. Это ее шанс улучшить карьеру. Она с легкостью готова к любым сексуальным приключе­ниям. Она поклоняется телу и своим желаниям.

Рано или поздно все это отзовется проблемами с семьей и детьми. Но преодолеть зависимость от ма­териального ей легче, чем умудренной опытом писа­тельнице победить свою духовность.

Для той поклонение идеям, воле, сознанию наглу­хо закрывает путь к любви. И этот подсознательный дьяволизм продолжает увечить душу писательницы. Рано или поздно происходит то, что должно про­изойти. Легкомысленная артистка объявляет о том, что она уходит из квартиры и переезжает жить к ре­жиссеру. Он ставит безнравственные спектакли, он толстый и некрасивый, но при этом он добродушный парень и может помочь в жизни. Так девушка кру­шит свои идеалы и принципы ради материального благополучия. И все же она оказывается ближе к любви, чем принципиальная писательница. Однако в конце концов девушка уходит, и несчастный моло­дой человек остается с матерью.

Он сломлен, ему нужна хотя бы капля душевного тепла. Он просит мать помочь и согласен вернуться к ней. И вот здесь происходит нечто странное. Жен­щина сухо и буднично говорит: «Я должна поду­мать». На первый взгляд это совершенно нелогично, ведь она сама постоянно требовала, чтобы он вернул­ся домой. Почему же сейчас она не проявляет ни ма­лейшего сострадания и хочет его растоптать? Через некоторое время приходит понимание. Писательница живет не любовью, а самоутверждением, повышени­ем своего статуса. Она топчет своего сына и унижает его, чтобы насладиться своей победой и подчеркнуть его зависимость. В этот момент она по-настоящему счастлива, поскольку она победила.

И вот эта мертвая душа уходит, а ее сын остается в одиночестве. В его душе отчаяние и уныние. Он не понимает, что любовь никогда не бывает несчастной, что боль и потеря не убивают любовь, а очищают ее от зависимости и привязанности. Он на ощупь от­крывает воду в ванной. Затем ложится в нее и режет себе вены. Концовка для спектакля мрачноватая.

И вдруг неожиданно появляется юная артистка. Она подбегает к нему, отбрасывает нож в сторону, а за­тем они вместе радуются жизни и любви.

Хеппи-энд состоялся, но в него не веришь. Зрите­лю бросили кость, чтобы он не очень грустил. Побе­дила не любовь, а случайность. Возвращение юной женщины должно было выглядеть закономерным. Любовь должна притянуть к себе любовь. Подобное притягивает подобное. Мы любим человека за то, что он умеет любить. Депрессивных, обидчивых, уныва­ющих, жадных на чувства не любят. Возможно со­страдание, но оно перейдет в любовь, лишь если ра­зовьется ответный импульс. Видишь, что актриса вернулась только для того, чтобы утешить героя, но потом она уйдет, с ним она не останется.

Я задал себе вопрос: почему? Потом понял: лю­бовь — это цель, а человек — средство. Если человек обижает, уходит или умирает, любовь должна ухо­дить к Богу, это чувство неприкосновенно и может только увеличиваться. Поверить, что молодая женщи­на вернется, можно было бы только в одном случае: если бы зритель видел, как, невзирая на боль и проб­лемы, в душе молодого человека растет чувство любви. Это чувство становится ценностью, которую у него ни­кто не отнимет — ни мать, ни ветреная знакомая.

Если бы зритель увидел, как он пытается сохра­нить, удержать это чувство и отбрасывает взятый нож, то возвращение любимой женщины было бы на­градой, а не спасением. Да, в жизни бывает и спасе­ние, но это спасение все равно будет наградой за хотя бы подсознательно правильно выбранный путь.

Наша жизнь — это школа любви. И если уж мы поступили в эту школу, мы должны учиться. А в спектакле сиюминутное сострадание просто спасло человека от трагедии и смерти. Что называется, по­везло. Закономерным представляется распад, разло­жение и потеря внутренней энергии. Чувство любви в пьесе закономерным не ощущается. После спектакля я посмотрел поле актеров и уви­дел у всех, особенно у главного героя, программу са­моуничтожения. То есть после такого спектакля через некоторое время можно заболеть. Внутреннее чувство безысходности в нем не преодолено. Эту пьесу, ка­жется, написала женщина, американка. Она совер­шенно точно описала психологическое состояние ге­роев. Но, вероятно, она не увидела выхода из сло­жившейся ситуации. Судя по всему, этого выхода не увидел и режиссер. После этого спектакля я несколь­ко дней носил в себе чувство сожаления и неверия в будущее. Однако спектакль все-таки произвел силь­ное впечатление, может быть, потому, что достаточно наглядно была показана опасность духовности, уте­рявшей любовь. Самым духовным и самым талантли­вым существом на свете является дьявол. Может быть, тяжелое чувство после спектакля тоже воспиты­вает и подталкивает нас к любви. Кто знает? Со вре­менем нужно будет опять вернуться к этому вопросу.

После спектакля всем актерам дарили цветы и даже плюшевые игрушки. Очень обаятельный актер, исполнявший роль режиссера-новатора, получив вме­сте с цветами плюшевого мишку, начал его укачивать и приложил палец к губам. Мол, тише, не мешайте ему спать! А вот актрисе, сыгравшей роль жестокой матери, никто цветов не подарил. К сожалению, боль­шинство зрителей отождествляют актера с ролью, им сыгранной. То ли от нашей неразвитости, то ли от то­го, что театр не показывает главного конфликта. А суть в том, что актер и его персонаж должны быть едиными и отделенными друг от друга одновременно. Чем резче ощущается граница между личностью акте­ра и персонажа, чем сильнее борьба этих противопо­ложностей, тем легче зрителям ощутить чувство люб­ви и благодарности. Тогда театр становится настоя­щим лекарством для души человека.

С. Н. Лазарев. «Человек будущего. Воспитание родителей». Часть 2