Всё ещё впереди!

Зоя Петровна досмотрела очередную серию бесконечного сериала, выключила телевизор и ещё какое-то время посидела в мягком, удобном кресле.

— Эхе-хе, — сказала она себе, — скучно-то как! Вот и поговорить даже не с кем. У подруг хоть внуки, с которыми забот полон рот, а у неё – никого. Так сложилось. Ещё немножко покручинясь о своём одиночестве, она поднялась и направилась на кухню. Выпила чаю с вафельным тортиком, съела горсточку таблеток, прописанных множеством врачей разных специальностей и ушла спать. Не спалось.

— Вот так помрешь в одиночестве и никто не узнает. Страшно-то как, Господи! — думала Зоя Петровна, глядя в потолок. — Жиличку бы мне какую-нибудь хорошую. Вот и веселее бы стало, всё не одна, — улыбнулась она, уносимая, наконец-то, подействовавшим снотворным в царство Морфея...

А утром, удобно устроившись в кухне за столом с большой кружкой чая и вазочкой с печеньем, Зоя Петровна искала в газете колонку с названием «Сниму...»

— Вот! — громко воскликнула она, — девушка... 27 лет... на длительный срок... То, что надо, — решила Зоя Петровна и набрав номер телефона, договорилась с девушкой о встрече. Затем, как обычно, набрала горстку таблеток: от давления, от склероза, для сердца, для ума, для мира во всём мире и чтобы солнце было круглое, закинула все в рот и пошла готовить комнатку для жилички.

В 17.00 хозяйка квартиры, с трудом влезшая в своё лучшее платье, стояла в прихожей у зеркала и констатировала факт: — А я ведь растолстела, матушка! Где талия? Но талия была надежно спрятана за "спасательными кругами" и показываться никому не хотела. Ей там было тепло, мягко и спокойно.

В дверь позвонили. Зоя Петровна впустила в прихожую молодую девушку с большим чемоданом, который она держала двумя руками впереди себя, а при ходьбе подпинывала его коленками. За спиной виднелась стопка коробок.

— Здрасьте! — воскликнула девушка, улыбаясь во всё лицо, — я Маруся. А вы Зоя Петровна?

— Я самая. Раздевайся, Маруся, я покажу тебе комнату.

Эх, знала бы Зоя Петровна, как эта Маруся перевернет её жизнь, на какие трудности будет толкать, то, может быть, и двери бы не открыла. Но ничто не насторожило её в девушке – ни эта улыбка до ушей, ни румянец во все щёки, ни задорный громкий голос. Всё внимание Зои Петровны сфокусировалось на рассказе Маруси о том, что работает она терапевтом в ближайшей поликлинике.

Старушка мигом нарисовала картину маслом: она в постели, с примочкой на голове, с градусником под мышкой, а рядом личный терапевт одной рукой измеряет ей давление, а другой – держит блюдечко с разноцветными пилюльками. Она даже не представляла, как была далека от реальных изменений в своей тихой, давно устаканившейся жизни.

— Значит, так! — громко провозгласила Маруся, заглянув в уютную, светлую комнатку, — сейчас я разберу вещи, а потом мы обсудим нашу дальнейшую совместную жизнь. Хорошо?

— Хорошо, — ответила Зоя Петровна.

Через два часа Маруся вошла в кухню, где старушка уплетала горячие кабачковые оладьи, съела одну оладушку и сказала: — Ничего так, вкусненько. А далее последовало то самое обсуждение совместной жизни. Зое Петровне предлагалось готовить обед, помогать по выходным покупать Марусе продукты на неделю и приготовить к завтрашнему утру спортивный костюм.

— Какой костюм? — переспросила старушка.

— Спортивный, — спокойно повторила Маруся, доедая вторую оладушку, — с утра будет пробежка по парку.

— Это ещё зачем?! У меня давление, сердце, ноги! Мне нельзя, я на таблетках живу! — сопротивлялась Зоя Петровна.

— Можно! Зоя Петровна, подъём у нас в 6.00, спокойной ночи.

А назавтра, в 6 часов утра, две женщины бежали по парку. Одна, уже немолодая, пыхтя и охая, тихонечко ругаясь нехорошей бранью себе под нос и, еле переставляя ноги, передвигалась, подгоняемая молодой, громко отдающей команды: — Ноги выше! Выше! Чуть быстрее! Ещё быстрее! Замечательно! Не стоим! Переходим на шаг, идём. Просто идём. Зоя Петровна, вы молодец. Я кружочек пробегу, а вы просто идите. И Маруся убежала.

— Господи, увидит кто – засмеют. Скажут, вот старуха, что удумала – на старости лет бегать! — идя вслед за убежавшей девушкой, ворчала под нос Зоя Петровна.

— Завтрак буду готовить я, — важно провозгласила Маруся, помешивая овсяную кашу в маленькой кастрюльке, — а обед вы. После приёма я буду приезжать обедать, а потом, до 17 часов, уеду на вызова. Мы с вами поужинаем и вечером поедем в спортзал.

— В какой зал?! — округлив глаза, переспросила Зоя Петровна.

— В спортивный зал! — улыбаясь повторила Маруся. — Вот менюшка на обед, на неделю. Она положила листочек на стол и стала раскладывать по тарелкам кашу.

— А сахар в кашу можно? — спросила Зоя Петровна, — несладко же.

— Можно, — ответила девушка, — но только в виде фруктов. И аккуратненько, ровно в центр старушкиной тарелки водрузила вишенку.

Когда Маруся, поцеловав старушку в щёку, убежала на работу, Зоя Петровна заглянула в меню: сегодня суп рыбный и овощное рагу.

— Ха! — сказала она себе, — я тебе такое рагу сделаю, что пальчики оближешь! Не зря же я поваром в детском саду тридцать лет отработала.

А вечером Маруся привезла Зою Петровну в спортзал, сводила к доктору. Ей измерили давление, посчитали пульс, взвесили и расписали индивидуальную программу занятий к коим было предложено приступить немедленно: немножко гантелей, немножко велотренажера и бассейн.

Вечером старушка, одевая любимую ночную рубашку, собиралась перед сном полежать и осмыслить, что это сегодня с ней было и как с этим бороться, но как только голова коснулась подушки, глаза сами собой закрылись и засыпая, она вспомнила, что не приняла снотворное... Через полчаса в спальню заглянула Маруся, заботливо поправила на Зое Петровне одеялко, выключила светильник и тихонечко прикрыла за собой дверь.

А назавтра Зоя Петровна уже не сопротивляясь, не торопясь, пробежала на 2 метра больше. Нет, конечно же, она бежала не как спринтер, но этого никто от неё и не требовал: не можешь бежать – иди. Первые две недели немножко огорчало отсутствие печенья и сахара, но зато на столе стоял горшочек с мёдом. Да и некогда стало чаи распивать: после завтрака обед готовила, Марусю кормила, потом дома прибраться, на ужин салатик настругать, в термос чай с травками и ягодами заварить. Очень ей нравилось после спортзала пить с Марусей этот вкусный горячий чай с мёдом и беседовать:

— Мань, а ты где до того, как ко мне переехала жила?

— Да так, у старушки одной, — отводя глаза ответила Маруся.

— И что? Она что, умерла?

— Ну, почему же умерла? Замуж вышла и уехала. Познакомилась в музее с американским дедушкой, он в неё влюбился и увёз к себе. Кстати, завтра суббота. С утра закупим продукты на неделю и пойдем в музей. По субботам у нас будет музей, а по воскресеньям – театр. Жизнь должна быть разнообразной.

— Маруся, я не хочу в Америку! — заволновалась старушка.

— Не волнуйтесь, Зоя Петровна, на земле есть ещё много других хороших стран. А давайте ещё по чашечке чая!

Так прошло лето, потом осень, наступила зима. Теперь по парку они катались на лыжах. И Зоя Петровна почти не отставала от Маруси. Иногда они останавливались, чтобы полюбоваться заснеженным парком, восходом солнца, рыжими белками и бежали дальше...

... Весеннее жаркое солнце быстро высушило асфальтовые дорожки и теперь по утрам, выйдя на пробежку, они любовались молодой яркой зеленью и первыми цветами. А немолодая, но стройная женщина весело смеясь, отдавала команды: Маруся, ноги выше! А теперь быстрее, ещё быстрее! Молодец! Не отставай!

— Жизнь летит, аж шляпку сносит! — смеясь, говорит подругам Зоя Петровна.

Три месяца назад ей пришлось потеснить в своём расписании дня несколько пунктов и втиснуть между ними новый. Теперь, после обеда она ходит на курсы английского языка. А то как же ей общаться с одним интересным англичанином, с которым познакомилась на выставке картин одного известного художника этой зимой?

https://www.inpearls.ru