Солнце в душе

Одного Старца спросили: «Что такое грусть?»

«Быть грустным — это значит все время думать только о самом себе», — ответил Старец.

 *****

— А вот если бы мы развелись, ты бы женился во второй раз? — я внимательно наблюдаю за реакцией мужа.

После небольшой паузы, ровным тоном, не меняясь в лице, он говорит:

— После того, как я был женат на такой замечательной женщине, умной, красивой и полной всяческих добродетелей, вряд ли я могу быть счастлив с кем-либо еще.

Я живу с этим юмористом почти половину жизни.

За 17 лет мы родили четверых детей, платим ипотеку и строим дачу в глубинке.

За спиной три больших кризиса совместной жизни, как по учебнику, каждые пять лет.

В раковине грязная посуда, в детской раскиданы игрушки, в кастрюле борщ, у меня новый маникюр.

Маникюрша уверена, что я живу в сказочной реальности: муж различает изменения цвета моих ногтей.

«Не каждый мужчина так печется о своей женщине!» — патетично восклицает она. Ароматы ацетона окружают ее, как наркотический дурман пифию.

«Сожги мое тело и развей прах над морем», — я лежу с температурой 39, а муж обтирает меня влажным полотенцем, потому что жаропонижающие еще не начали действовать.

Он сжимает челюсти и злобно шипит: «Если ты умрешь, я тебя точно закопаю. В красном гробу с рюшечками. И поставлю памятник с фотографией, где ты блондинка!»

Лучший стимул, чтобы выздороветь: ненавижу рюшечки.

Никто не верил в успешность нашего брака. Лично я не верю в нее до сих пор.

Мы очень разные люди, с разными характерами и темпераментами.

Мы не можем отдыхать всей семьей, два раза пробовали, теперь предпочитаем тосковать в разлуке. Мы ужасно раздражаем друг друга.

Сегодня я видела супружескую пару старичков, которые форсировали лестницу в подземном переходе. Они ползли вдоль поручня, поддерживая друг друга.

Шедшие навстречу влюбленные с улыбкой переглянулись: «Давай встретим старость вместе!».

«Шевелись!» — буркнул старик своей подруге жизни.

Чужая душа — потемки. Чужая семья — потемки еще более густые.

За видимым уровнем отношений есть невидимый, тайный и преисполненный смысла.

Решается ли там судьба семьи?

Из чего складывается это решение?

Из нежности или жестокости, из равнодушия или чуткости, из смирения или властности, из сострадания или насилия, из бедности быта или богатства духа — кто знает?

Я вот точно не знаю. Тюбик с зубной пастой, воспетый Высоцким, подчас оказывает на жизнь семьи роковое воздействие.

Мой муж может позвонить мне и сказать, что он приедет с друзьями. За час. Я судорожно мечусь по кухне и успеваю накрыть щедрый стол из пяти блюд.

Не потому, что я патриархальная жена, не смеющая возразить тирану.

Просто гостеприимство имеет огромное значение для моего мужа.

Такое же, как его свобода выбирать, что есть и пить, какую одежду надевать и как часто ездить на рыбалку.

Для меня свобода тоже очень важна.

В многодетной семье у взрослых огромное количество ограничений.

Мы контролируем свой гнев, свое раздражение, цензурируем речь (вместо «да отвали ты уже» говорим «что ты чувствуешь?» и т.д.), подстраиваем наши графики под учебу и увлечения детей.

Тратим деньги на этих маленьких паршивцев, в конце концов! А так хочется новую помаду…

Если в этих условиях добровольной неволи, мы — взрослые, начнем закручивать гайки друг другу, контролируя и определяя глубоко личные вещи, жизнь в семье окончательно превратится в ад.

Приходится учиться доверять. Быть откровенными и верить, что наши слова не будут использованы против нас (будут, увы).

И помнить, что у каждого из нас внутри есть тайная комната, где «теневой кабинет» может предложить условия перемирия.

«Теневой кабинет», кто не знает, — это такой оппозиционный вариант правительства, который разрабатывает альтернативные решения проблем.

Например, однажды я ужасно обиделась. Сейчас не помню даже причину, но чувства были так сильны, что горло перехватывало. И только знание уголовного кодекса удерживало от некоторых деяний.

«Развод! Разъезд! Никогда! Доколе!» — бессвязно выкрикивала я и гуглила примерную стоимость недвижимости в нашем районе.

А потом дети притащили гитару.

На ней когда-то мой муж, совсем молодой парень с длинной челкой, играл музыку, которую сочинил на мои стихи.

Я вспомнила, как он утешал меня после ссоры с подругой.

Как помогал, когда я плакала, впервые прочитав критические комментарии к своей статье.

Как заступился за меня в спорной ситуации с родственниками.

Как он готовит субботние завтраки и развозит детей по кружкам, потому что я все еще сплю, и сплю, и сплю.

«Сколько времени и сил я потрачу, прежде чем найду мужчину, который так хорошо целуется?» — постучали из тайной комнаты.

Голосом оппозиции ни один мудрый правитель не пренебрегает, если ставит себе целью править долго, вот что я вам скажу.

Семья — это не родительство. Родителями могут быть и одинокие люди.

Семья — это не совместное хозяйство и не стратегия выживания.

Вместе жить могут и друзья, образовывая стойкие коммуны.

Семья — это не совместные проекты и увлечения. Вести проекты могут единомышленники и коллеги.

Семья — это союз мужчины и женщины, их прорастание друг в друга.

Дети — люди в семье временные, как пришли, так и уйдут, разбегутся по своим путям-дорожкам. А мы останемся.

Грустные, смешные, с не очень крепким здоровьем и горсткой воспоминаний.

Будем брести по своим стариковским делам, поддерживая друг друга.

И когда он скажет мне: «Шевелись!», я отвечу: «Мужчина, не приставайте! Я приличная замужняя женщина! Хотя перед вами устоять невозможно!»

И мы засмеемся.

***** 

Волшебные пирожки...

Лариса Ивановна, мало того, что не красавица была, так ещё и попытки двух отчаянных мужчин сблизиться, несмотря на её неизящность, пресекла на корню.

Один — сантехник Фёдор Фёдорович, мужчина одинокий и неухоженный. Приходил к Ларисе кран заменить, а она в это время котлеты жарила.

Уж что-что, а готовить она умела, и по квартире гулял такой аромат котлет, что у неухоженного и одинокого Фёдора помутилось сознание, и он, откушав этих самых котлет, потерял бдительность и разомлев от вострога и благодарности, ущипнул легонько хозяйку за филей.

Лариса Ивановна, женщина большая — хоть ввысь, хоть поперек, достала из кошелька тысячу, со словами:

— Это тебе, малыш, за работу, — впихнула денежку Феде в нагрудный карман рубашки и вынесла его за порог своей квартиры, одной рукой.

Другой рукой Лариса несла Федин чемодан с инструментами.

Второй, отчаянный и весёлый, Василий, работал в автомастерской.

Машину он Ларискину починил вне очереди, а она, услышав ровное и тихое урчание мотора, тепло улыбнулась.

Василий ошибочно принял улыбку Ларисы Ивановны за предлог перейти к более близкому общению и поплатился за это разбитым носом. Рука у Ларисы была тяжелая.

Возвращалась как-то зимой Лариса Ивановна от друзей, живущих за городом, домой.

Время позднее. Морозно. И тишина кругом.  И тут — нате вам! На дороге человек лежит.

Лариса затормозила и к человеку подошла. Оказалось — мужчина. Вот ведь находка! 

На голове кровь, сам без сознания. Лариса Ивановна мужичка в машину на заднее сиденье закинула и в больницу привезла.

На другой день Лариса Ивановна в больницу позвонила, справится о здоровье мужчины,— сказали что живой. Вот ведь удача! Она котлет пожарила, оладушков напекла и поехала навещать найдёныша.

Люди вон кошечек да собачек подбирают, а тут — целый человек, жалко же.

Напросилась к доктору, про состояние дядечки узнать, а тот, описывая гематомы на теле избитого, вдруг спрашивает:

— А чем это у вас из сумки так обольстительно пахнет?

Лариса Ивановна женщина строгая, но с добрым сердцем и хлебосольная, угостила уставшего Игоря Петровича — и котлетами, и оладьями, да в палату пошла, найдёныша подкормить.

Через час, уходя домой, Лариса заглянула к доктору, чтоб попрощаться, но Игорь Петрович крепко спал, прямо за столом, положив голову на справочник по травматологии.

— Спи, спи, Игорь Петрович, отдыхай. Я завтра опять приду, пирожков принесу. Тепленьких, с капусткой, — прошептала Лариса и тихонечко  дверь прикрыла.

Две недели Лариса в больницу ходила, помогала найденышу на ноги подняться, кормила его сытно — на больничной-то каше не скоро поправишься.

Мужичок тот выздоровел, Ларису Ивановну  за всё поблагодарил и домой отбыл, к семье, в другую область.

А Лариса через три месяца вдруг замуж вышла. За доктора, того самого.

Игорь Петрович, Ларисой то Ивановной с первой встречи восхищался: мимо несчастья не проехала, не бросила, на ноги мужичка поставила, весь медперсонал пирожками баловала.

А готовит как — пальчики оближешь!

Доктор, за две недели, что Лариса Ивановна к найденышу то ходила, на целый пяток килограмм поправился. Покруглел, посвежел, заулыбался. 

Потому что, каждый день ему, соколику, и пирожки, и котлетки, и сырнички с изюмом приносила удивительная Лариса Ивановна, всё тепленькое, в кастрюльке.

И посидит рядышком,  и выслушает, и на ласковое слово не поскупится. Не женщина — мечта!

Никто ещё так о нем не заботился... А когда кто-то сказал, что Лариса то женщина некрасивая, доктор в ответ пожал плечами и удивился:

— Не повезло Вам, дружище, со вкусом. Сочувствую...

А мне, с моей замечательной Ларисой Ивановной, таки очень повезло! 

 *****

Колдовская качель...

Женился мой сосед, 68 лет. Жил одиноко — жена рано умерла по болезни, сын погиб ещё в Афгане, единственный.

Выпивал, надо сказать, не буйно — но обычно пьяненький. И тут — как подменили деда.

Трезвый, глаза горят, по мерлену бегает (удивилась, там его встретив).

Поехал, говорит, починить забор, соседке знакомых по даче, предложили.

Дальше — максимально приблизившись к лексике дяди Толи:

— А там — баба — справная, домовитая, глаз не отвести! И тебе куры, и огород, и свой квас холодненький, да и к вечеру ещё чего! И всё чего-то хлопочет и поднести ишшо успевает... Ох...

И вот сели, как стемнело, по маленькой, и чего, говорю, за ерунда торчит перед домом? — столбы ни к селу, ни к городу — убрать надоть бы.

— А это, — говорит,— качель у нас была, когда я малой была. Ох и любила я на ней качаться, девчонкой, да и девицей.

— Так надо, раз любила, качель-то сделать!— грю.

А эта:  «кака така мне качель, уж на старости то лет, с ума сошел?!»

Пошел, в общем, дед в лес на другой день — там валежника - тока тащи.

— Я те, — грю — таку качель забубеню — как у королевны, с вензелями.

Опять началось «кака качель, я старая уже!»

А какая старая-то? Да не уследишь за ней, как всё спорится, из-под рук горит! Резвая, юркая, ловкая, ровно девка молода!

Короче — затеял качель, вспомнил навыки, шоб красивая, резная.

Ворчит:

— А забор?

Вот дурища, глядико-ко на нее!.. Обещал и забор к маю справить.

— Будет к маю то тебе забор. И курятник поправим, вона, наклонился весь.

Нет, ну вот скажи, важнее же качель? Ну должна же у бабы качель быть, раз така баба золотая!

 *****

Известно, что подсолнухи всегда поворачиваются в сторону солнца.

Но что же происходит в пасмурные и дождливые дни, когда солнце полностью закрыто облаками?

Оказывается они поворачиваются друг к другу, чтобы поделиться своей энергией.

Природа потрясающе сплоченна, нравственна и мудра!

Представьте, если бы мы применяли это в нашей жизни.

Самые уязвимые люди иногда впадают в депрессию.

А что если — последовать примеру подсолнухов?

Они поддерживают друг друга и наделяют любовью, душевным теплом и силой.

Природа нас многому учит.

Делитесь добротой, теплом, внутренним светом и улыбками! Всегда и бескорыстно!

И доброта к вам вернётся и согреет вас однажды!

 *****

Дорогие наши читатели! Пусть в душе у вас будет солнечно, независимо от погоды и вопреки всем невзгодам!

Берегите друг друга и не унывайте, даже если сейчас кто-то из вас пока одинок, это временно, и очень относительно, потому что Бог всегда с нами и любит нас каждую секунду... А пути Его неисповедимы и чудеса неисчерпаемы...

Верьте!