Я часто слышал фразу, которую раньше не понимал: «Президент является гарантом Конституции». Потом ситуация прояснилась. Оказывается, ни один закон работать не будет, если нет людей, которые гарантируют его исполнение. А это в первую очередь жесткое наказание тех, кто не хочет этот закон исполнять. Гарантами уголовных и административных законов являются прокуроры. Если нет гаранта, закон превращается в фикцию и в обществе начинается хаос.
Оказывается, основой, гарантирующей выполнение гражданских, уголовных, административных законов, является нравственность. Безнравственные прокуроры или президент станут действовать избирательно, расшатывая законодательную систему, и тогда общество неизбежно скатится на более низкие уровни управления, которые будут безотказно работать в этом хаосе. Уровень племени, уровень языческих законов — там все просто. Ты украл у меня — будешь убит, обидел мою жену — будешь убит, оскорбил меня словом или действием — будешь убит.
Если нет четко выверенного нравственного закона, законы юридические нормально действовать не будут. Поголовное воровство, начавшееся в Советском Союзе, было результатом того, что компартия перестала быть гарантом нравственности. Разворовывание России в 90-х годах — это советская психология, советское желание обворовать собственное государство, лишенное способности контролировать и наказывать.
То, что мы называем западной демократией, возможно лишь при многовековом нравственном воспитании. В приложении к постсоветской России та же самая схема оказалась катастрофической. Гарантом нравственности после распада Советского Союза могла стать православная церковь. Любовь и вера в конце концов должны стать гарантом любой конституции, любых административных и уголовных законов.
Если вдуматься: зачем людям закон? В чем его смысл? Для многих нынешних чиновников закон превратился в источник наживы. Смысл любого закона на самом деле — это поддержание справедливости, это регламентация отношений между людьми. Закон должен поддерживать справедливость, а это понятие, в свою очередь, исходит из понятия нравственности. Человек безнравственный справедливым быть не может, нравственность является гарантом справедливости. Остается задать вопрос: а что лежит в основе нравственности? Ответ прост и ясен: любовь и вера.
А все-таки, почему же Высоцкий не смог найти дорогу к Богу, почему не смог обрести веру? Скорее всего, это было связано с атмосферой хрущевской оттепели. Людям позволили быть искренними, и коммунистическая догма затрещала по всем швам. Творческая энергия, непрестанно подавлявшаяся прежде, зажатая жесткими рамками, стала хлестать через край. Началась эпоха возрождения в масштабах Советского Союза. Опять появилась надежда на коммунизм и светлое будущее. Резко усилилось поклонение научно-техническому прогрессу, то есть сознанию.
Люди, наслаждаясь свободой, забыли о Боге. Да, они мечтали о прекрасном, но ведь понятие прекрасного на самом деле многослойно. Его сердцевиной является любовь и единство с Творцом. Затем следует душа, которая живет этой любовью, которая чувствует единение со всеми, сострадает, жертвует, прощает, спасает. Потом — будущее, то есть красота, идеалы, общение, открытия, творчество. И затем тело — физическое воплощение идей в виде искусства, архитектуры, материальной цивилизации.
Во время возрождения 60-х годов о любви, вере и спасении души ничего не говорилось. Вот почему это возрождение должно было захлебнуться, закончиться опустошением. Самые талантливые должны были погибнуть. Высоцкий был всенародно любимым поэтом. Его песни посвящены были душе и любви, но энергетика страны неумолимо стаскивала его вниз — к сознанию, статусу, известности, от которых все больше веяло могилой.
А могли ли быть спасены Маяковский и Есенин? Маяковский — вряд ли. Песня поется душой, а поэт, по его собственному признанию, ради светлого будущего наступал на горло собственной песне. Стихи рождаются из души. Разрушение души ради будущего — это дьяволизм. У любого талантливого поэта душа всегда стоит на первом месте, и деградацию души он перенести не может. Маяковский, как волевой и умный человек, сам определил для себя путь в никуда и сам же назначил себе расплату за это. Он чувствовал, как его душа становится все более холодной.
Невероятная жестокость коммунистов необъяснима с точки зрения психологии, политики и экономики. Если же знать, как устроен человек, тогда становится понятно: тот, кто фанатично служит какой-то идее — религиозной, социальной, какой угодно, — всегда будет жестоким, потому что он служит сознанию и будущему в ущерб душе и любви. Сознание, оторвавшееся от любви, — это и есть дьяволизм.
У Есенина в душе было больше любви, чем у Маяковского. Есенин раньше почувствовал, что душа его умирает, и не смог найти выхода. Для него самоубийство было спасением собственной души.
Могли ли они в то время поверить в Бога? Вряд ли. С одной стороны, все люди находились в эйфории от поклонения светлому будущему, а с другой стороны, власть постоянно утверждала, что религия — это опиум. Стоимость всех тех ценностей, которые советская власть получила, разграбив монастыри, по некоторым оценкам превышала бюджет страны в сто раз. Стремясь дискредитировать православные организации, советская власть заодно, не видя разницы, истребляла и религию.
Похоже, Маяковский и Есенин действительно были обречены. А ведь им всего-навсего надо было удалиться от славы и известности, поверить в Бога, начать спасать свою душу. Судьба распорядилась иначе.
Интересно, а почему Пушкин не смог ступить на этот путь? Почему он бежал по замкнутому кругу и никак не мог остановиться? Вероятно, также потому, что церковь была подавлена и подчинена государству. Церковью управлял Синод, во главе которого стоял отставной полковник. Военный человек — это воля, сознание, жесткость. Получается, что сознание командовало религией. В таких условиях церковь никак не могла быть гарантом нравственности. Поэтому российское общество, и в первую очередь — его верхушка, жило страстями, всячески подражая в этом Франции. Всевозможные наслаждения, вкусная еда, сексуальные похождения, выпивка и карты — это было нормальное времяпрепровождение для высших слоев общества. Простой народ в основном только пил и поэтому разлагался не так быстро, как знать.
Нравы общества середины XIX века точно описал Лев Толстой: «Я всею душой желал быть хорошим; но я был молод, у меня были страсти, а я был один, совершенно один, когда искал хорошего. Всякий раз, когда я пытался выказывать то, что составляло самые задушевные мои желания: то, что я хочу быть нравственно хорошим, я встречал презрение и насмешки; а как только я предавался гадким страстям, меня хвалили и поощряли».
Нужно признать простую вещь — высшее общество России того времени было совершенно безнравственным. Поголовное воровство, описанное в бессмертной пьесе Гоголя «Ревизор», было вполне закономерным. Сейчас принято говорить, что русский народ вороват и любит выпить. На самом деле слабой власти было выгодно, чтобы народ больше пил. Легче было управлять. А поголовное воровство чиновников было результатом общей безнравственной обстановки в России, существовавшей уже многие десятилетия.
Сколько ни пытался Петр I бороться с воровством, рубя головы, сажая на кол, — у него ничего не получилось. Он не понимал, что без соблюдения нравственных законов уголовный и административные законы работать не могут. Никакое наказание не остановит человека безнравственного, если он увидит большую выгоду от воровства и возможность увильнуть от наказания. А ведь Петр сам, своими же руками истреблял эту нравственность, подавляя церковь и превращая ее в придаток государства.
В бою побеждает не сильный телом, а сильный духом. В Ветхом Завете описываются события трехтысячелетней давности и вполне убедительно показывается, что воины, сильные духом, могут победить любого противника. Укрепление духа — это не только физические тренировки, это запрет на воровство, мародерство, это жестокое наказание за предательство, это воспитание жертвенности и взаимопомощи. Сильный дух — это результат развитой нравственности.
Нравственность — это та почва, где комфортно существует и развивается любовь. Для существования любви необходимы две противоположности. Жизнеспособно то государство, в котором тактическое и стратегическое направления борются и взаимодействуют друг с другом. Православие должно было представлять оппозицию светской власти, быть нравственным гарантом заповедей, веры и любви. Вера и нравственность — это линии стратегического выживания. Если в племени умирает шаман, вождь начинает принимать поспешные и недальновидные решения. Это может привести к истреблению, гибели племени. Если в обществе слабеют религия и духовные устремления людей, через некоторое время начинает слабеть власть и то, что называется элитой общества.
С.Н. Лазарев «Человек будущего. Воспитание родителей», часть 4
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии