Суть, объединяющая религии

В германском городе Гессене на скамье подсу­димых оказались родители восьмерых детей, ко­торые не пускают своих мальчиков и девочек в школу, а обучают их на дому.

37-летний Михаэль и 36-летняя Зигрид люди глубоко верующие. Они утверждают, что учебные планы немецких школ содержат слиш­ком много сведений о сексе. Первые познания о нем ребятишки получают уже в третьем классе.

На суде супруги привели примеры, которые их просто шокировали. Так, их двенадцатилетняя дочь должна была сказать, какое из предложен­ных слов ей больше нравится: «трахаться», «за­ниматься сексом», «заниматься любовью», «поло­вые отношения» или «заниматься этим». Супруги решили, что такой опыт их детишкам не нужен, и забрали их из школы. Руководство учебного заве­дения подало на них в суд, обвинив в уклонении от обязательного школьного образования. Не­ожиданно для всех суд первой инстанции оправ­дал родителей. Теперь им предстоит предстать перед судом второй инстанции.

В чем смысл этой статьи? В том, что люди, на­зывая себя христианами, в действительности ве­дут себя противоположно тому, что является сутью христианства.

Часто люди называют себя верующими только для того, чтобы присоединиться к какому-то рели­гиозному клану и таким образом защититься. На протяжении многих веков люди использовали религию не только для защиты своих личных ин­тересов, но и для решения экономических и поли­тических вопросов. Как только религия оформля­ется в организацию, у нее появляются экономиче­ские и политические интересы, которые могут победить интересы духовные. Догматичность ре­лигии, отсутствие обратной связи, то есть неприя­тие критики, сомнений, передается и государству, которое становится догматичным и агрессивным.

Жесткое соединение религии с государством превращает такое государство в агрессивную, не идущую ни на какие компромиссы структуру, чем обрекает человечество на все более серьезные конф­ликты, вплоть до взаимного самоуничтожения.

Весь мир видит сегодня агрессивность ислам­ских фанатиков. Эта агрессивность приписывает­ся и всему исламу. Сила и слабость ислама в том, что он стремится к соединению с государством, что и существует в арабских странах. С одной сто­роны, это защищает нравственность, с другой — повышает агрессивность. А в христианских стра­нах, где религия отделена от государства, агрес­сивность невысокая, но при этом налицо признаки вырождения общества. И это не только гомосексуа­лизм, утрата веры, отсутствие нормальных семей, смещение нравственных принципов в сторону за­щиты тела и жизни в ущерб душе — перестают по­являться на свет дети. Бесплодие поражает все большую часть западной цивилизации, которая по инерции продолжает считать себя христианской.

Вывод таков: государство умирает, если отка­зывается от религии, и так же умирает, если со­единяется с ней. Выход, вероятно, единственный: другим должно стать государство и другой долж­на стать религия.

Я недавно читал книгу одного православного священника, и мне понравилось одно очень точ­ное, с моей точки зрения, замечание автора. Он пишет, что когда православный человек пытается заимствовать обряды и мировоззрение из другой религии, то в его голове образуется каша и он ста­новится уже и не православным, и не мусульмани­ном, и не иудеем, а непонятно кем. Действитель­но, возьмем несколько красок. У каждой свой сочный, чистый и яркий цвет, но если их переме­шать — получится грязь. То же самое и с религи­озным мировоззрением.

Вывод один, и он непреложен. Религии не мо­гут объединиться, а значит, обострение религиоз­ных конфликтов неизбежно. Но если мы обратим­ся к событиям, произошедшим несколько тысяч лет назад и описанным в Ветхом Завете, мы при­дем к тем же выводам.

Еврейскому народу предписывается свыше вой­ти в город, занятый язычниками, и уничтожить там не только всех мужчин, но и всех женщин, стариков и детей. Более того, там нужно уничто­жить всех животных — все, что дышит и движет­ся. Какой вывод? Объяснить этот и другие подоб­ные сюжеты в Ветхом Завете до сегодняшнего дня представители религии, а тем более науки, не мо­гут. Но если исходить из энергоинформационных понятий, то это как раз и означает несовмести­мость двух религий. Животное берет карму хозяи­на. Значит, даже у животных, принадлежащих язычникам, языческая энергетика. А еврейский народ, жизнь которого регламентирована огром­ным количеством заповедей, имеет очень сильную информационную защиту, то есть находится на го­раздо более высоком уровне. И представители са­мой передовой религии не могут объединяться с теми, кто исповедует слабую и бесперспективную религию, — они должны их уничтожить.

И значит, если это объяснение верно, то благо­получие на современной Земле может быть до­стигнуто только одним путем — за счет вытесне­ния или прямого уничтожения людей с «непра­вильным» с точки зрения отдельных религиозных или нерелигиозных сообществ мировоззрением.

В такой роли сейчас выступает ислам. Но в та­кой роли пытается выступить и Америка. Правда, она играет роль языческого сообщества, поклоня­ющегося только себе и своим интересам. Но если бы не существовало ислама, появилась бы другая религия, которая пыталась бы спасти человечест­во, навязывая ему свои взгляды и уничтожая ина­комыслящих. Социализм, как разновидность язы­ческой религии, также пытался распространиться по всей планете и уничтожить инакомыслящих. Потому и Ленин назывался вождем и был захоро­нен по языческому обряду, что, кстати, повлияло и продолжает отрицательно влиять на энергетику России.

Но вернемся к религиям. Попытка уничтожить все грязные души и оставить на Земле одни чис­тые ярче всего была продемонстрирована фашиз­мом. Повторения этого, я думаю, человечество не выдержит. Конкурирующие религии убьют друг друга вместе со своими представителями. Снова зададимся вопросом: возможно ли объединение религий? Начнем издалека, с законов физики. Возьмем белый круг и нанесем на него семь цветов радуги. Вы уже понимаете, о чем я говорю, — цвета радуги при быстром вращении круга дадут белый цвет. Но для этого уровень энергии должен быть выше.

То же самое и с религиями. Поверхностное, фи­зическое смешение обрядов, одежды, мышления может дать только грязь. Но если мы обратимся к сути любой религии, то увидим единое начало, гармонию, лежащую в их основе, и тогда в иуда­изме, христианстве, мусульманстве или буддизме мы будем видеть только различные формы прояв­ления Божественного. Тогда, принимая и допус­кая различие форм, мы в первую очередь будем ориентироваться на Божественную суть, их объ­единяющую.

Мы неправильно воспринимаем механизм эво­люции. Материалистическое мировоззрение пред­ставляло ее как совокупность физических измене­ний. Отсюда и теория Дарвина с ее борьбой, кон­куренцией и выживанием видов. Дарвин был прав, но только на 20-30 процентов. О том, что главная цель любой эволюции — развитие эмо­циональных и духовных структур, никто до сих пор особенно не задумывался. Мы видим то, что готовы увидеть, и обобщаем то, что готовы по­нять. Наше сознание живет по принципу единст­ва. То, что не может быть включено в общую структуру, отбрасывается и забывается. Поэтому многие сотни лет религия была против признания существования души и сознания у животных.

Наука, которая является дочерью религии, уна­следовала это мировоззрение, отказав в понятии души заодно и человеку. Но огромное количество фактов говорит об обратном: у животных есть по­нятие нравственности, у них есть душа и созна­ние. И законы кармы действуют для животных так же, как для человека. Например, иглоукалы­ванием можно лечить не только человека, но и ло­шадь, собаку, кошку.

Любая религия не создает понятия о нравствен­ности. Она лишь раскрывает и системно представ­ляет это понятие. Суть любой нравственности — сохранение единства с Творцом, и любой объект Вселенной, включая неживую природу, развивает­ся и существует по этим законам.

Чем дальше мы продвигаемся в постижении Бо­жественных законов, тем яснее видим их одинако­вую справедливость и для человека, и для живот­ных. Материальная природа должна превращать­ся в духовную, духовная — в эмоциональную. А высшие эмоции, превращаясь в чувство любви, устремляются к Богу и соединяются с Ним. Зна­чит, и растения тоже стремятся к духовности и эмоциональности, просто у них другой ритм по­знания мира.

Недавно я смотрел передачу, подтверждающую эмоциональность растений. Два дерева соединяли между собой электрическими проводами и под­ключали их к датчикам. Удар топора по одному дереву — и у него наблюдается электрический всплеск, то есть изменение эмоционально-энерге­тического состояния. С некоторым запозданием подобный всплеск наблюдается и у второго дере­ва. Скорость распространения информации — 5 метров в секунду. Значит, это не звук и не свет, а своя собственная частота, на которой деревья об­щаются между собой.

Вопрос: зачем деревьям знать о состоянии друг друга? Ответ может быть только один: чтобы под­готовиться к будущему. Чем сильнее развита со­знательно-эмоциональная связь между живыми существами, тем больше их возможности и разно­образнее модели поведения в будущем и, значит, тем больше возможности выживания. Значит, если где-то на Земле кто-то обезумел от жажды денег и, завидуя другому, убил его, это скоро мо­жет произойти и с нами, если мы не предпримем соответствующих действий.

Если кому-то нравственность мешает зарабаты­вать деньги или удовлетворять свои сексуальные желания, и он своим поведением убивает любовь и нравственность, значит, то же самое скоро может произойти с нами и с нашими потомками. Любая информационная система эволюционирует в сто­рону накопления и уплотнения информации. Со­знание и эмоции — это спрессованная информа­ция. Самая главная, масштабная информация скрыта в чувстве любви. И значит, это чувство необходимо испытывать любому живому существу и неживому тоже.

Снова вернемся к религиям. Внешне они совер­шенно несхожи, даже мораль у всех религий раз­ная. Есть мораль православная, есть католиче­ская, есть мусульманская и т. д. А ведь нравствен­ность — это единственное, в чем религии могут соединиться. Почему же тогда они не соединяют­ся? Нравственность защищает любовь, но в любви всегда есть два аспекта: Божественный, который заставляет принять разрушение человеческого, и аспект, защищающий жизнь, то есть эмоции, со­знание, тело. Если ориентация на защиту челове­ческого сильнее, чем на защиту Божественного, то энергетика нравственности резко уменьшается, и такая нравственность уже защищает интересы и жизнь верующих людей, принадлежащих только к конкретным группам и национальностям.

В мировой практике именно так и происходило. Свыше спускалась порция Божественной инфор­мации, превращалась в религию, которая создава­ла основополагающие законы, совмещая человече­ские интересы с Божественным, а потом обрастала традициями, догмами и ритуалами. И чем слабее становилась энергетика, содержание религии, тем агрессивнее защищалась ее форма. Религии тоже рождаются и умирают, как цивилизации. Суть ре­лигии, помогающая сохранять связь с Творцом, остается, а содержание вырождается и разрушает­ся. Поэтому религии никогда не смогут объедини­ться по форме. А чтобы они объединились по со­держанию, устремление к Богу должно быть боль­ше, чем к жизни и желаниям.

В Божественном мы все едины, а на поверхно­стном уровне мы едиными никогда не будем. Внешнее единство пытались обеспечить социализм и фашизм. Результаты этого всем известны. Если человечество не достигнет более высокого уровня единства, цивилизация скорее всего погибнет. Но попытка только внешнего объединения — это тоже гибель. Объединиться люди могут через единство всех религий. А религии могут объеди­ниться в более мощном импульсе устремления к Богу. Как может выглядеть такой импульс?

Если у человека мало сил, мало энергии, то, чтобы ощутить любовь к Богу, он должен отказа­ться от активности тела, сознания, эмоций, ко­торые перекрывают тонкий, слабый контакт с Божественным. Поэтому, чтобы ощутить такой контакт, человек удалялся от всех соблазнов, пе­реставал общаться, думать, практически переста­вал есть, отказывался от семьи и возможности произвести на свет потомство. Реальностью мы на­зываем то, с чем наши эмоции соприкасаются не­сколько раз в секунду. И чтобы реально ощутить Божественное, нужно было отказаться от контак­тов с внешним миром.

По мере реализации Божественного в наших душах появилась возможность одновременного су­ществования Божественного и человеческого. И то человеческое, которое раньше совершенно душило Божественную искру, невольно стало работать на усиление Божественного. Чем тяжелее гири, тем крепче должны быть крылья, чтобы их поднять. Наука, произошедшая от религии, стала именно такими гирями, в отсутствие которых крылья не развиваются. Но если гири слишком тяжелые, можно упасть и погибнуть.

Наука отличается демократичностью, непре­рывным поиском, но в то же время корыстна и из­лишне заботится о теле. Религия обеспечивает стратегическое выживание, заботится о душе, но в то же время страдает отсутствием обратной связи и догматизмом. Просто соединить науку и религию невозможно. Чтобы соединить две противопо­ложности, нужно выйти на гораздо более высо­кий, или тонкий, уровень, их объединяющий. Все противоположности объединяются любовью.

Значит, чтобы выжить, современной цивилиза­ции необходимо устремление к Богу гораздо более интенсивное, чем раньше. Реальность Божествен­ного для каждого из нас должна становиться все более явственной. Тогда верхний, научный слой и более глубинный, религиозный, оставаясь проти­воположными, начнут работать не на уничтоже­ние, а на поддержание друг друга, на спасение и развитие всего человечества.

Лазарев С. Н. «Диагностика кармы Завершение диалога». Книга 11