Вопреки диагнозу

Федор Иващенко из Кузбасса вел обычную жизнь 23-летнего парня: помогал родителям, любил спорт, занимался физическим трудом. Но всё изменилось в один день, когда он решил обновить недавно купленный кроссовый мотоцикл — как он сам говорит, «исполнил мечту детства». Один из прыжков закончился трагически — у Федора оказался сломан позвоночник и поврежден спинной мозг. Несколько сложнейших операций и годы реабилитации не сломили сибиряка, а только закалили.

После череды испытаний он пришел к принятию нового себя и продолжил искать свое призвание.

Сейчас Федор мечтает представлять Россию на Паралимпийских играх. 

«Я всегда был активным»

Свой рассказ Федор начинает со школьных времен — еще тогда он не любил сидеть на одном месте. С 8-го класса заливал каток в деревне: — Каждую зиму несколько раз в неделю надо было почистить лед, затем минимум три раза залить его теплой водой и дать схватиться. Там много тонкостей — не должно быть слишком тепло или морозно, чтобы лед получился гладким, как стекло. Иначе кто-то может упасть и повредиться. Параллельно играл в хоккей. В 19 лет пришел на угольный разрез, работал шахтером. Тогда меня первый раз назвали по имени-отчеству. Я: «Ну зачем?» Мне ответили: «Федор Вячеславович, ты такой красивый забой сделал!» В детстве и подростком никогда на месте не сидел: надо было домашние дела сделать, а еще заработать на карманные расходы.

«Всё хорошо, всё хорошо»

Суббота, 11 октября 2014 года, была солнечным днем. Тогда Федор жил с родителями в поселке Карагайлинский Кемеровской области. Докопал вместе с родными картошку, помог им по хозяйству. Недавно осуществил мечту детства — купил себе кроссовый мотоцикл: — Перед закрытием мотосезона решил покататься по полям. Думаю, прокачусь и поставлю в гараж. Час ездил по полю — столько положительных эмоций! В какой-то момент делал прыжок, подпрыгнул, перелетел через дорогу метров пять шириной и кубарем полетел вместе с мотоциклом. Я в него вцепился, а надо было оттолкнуть. Но сработал инстинкт из-за страха. Периодически терял сознание, когда очнулся в очередной раз, набрал родителей. Они прибежали на место. Моя мама медик. Сразу осмотрела меня, просунула руку под футболку, а там позвоночник кривой-косой. Но тогда она мне говорила: «Всё хорошо, всё хорошо». Дескать, сейчас поедем в больницу, сделаем операцию, какое-то время надо будет полечиться, а потом я встану на ноги. Потом уже она мне рассказала, что сразу поняла, что выхода нет. Но мне говорила, что всё хорошо, чтобы поддержать.

«Когда я понял, что это на всю жизнь, решил, что надо бороться»

— Изначально меня привезли в больницу в Прокопьевск. Мой брат на тот момент работал в Новосибирском НИИТО им. Я.Л. Цивьяна врачом-ортопедом. Он помог оформить экстренную квоту, и меня на реанимобиле повезли в Новосибирск. В 2014 году мы отдали за перевозку 85 тысяч рублей. Операция шла в несколько этапов — сначала к позвоночнику проникли со стороны спины, затем сбоку. У меня взяли ребро, чтобы заменить недостающий фрагмент позвонка — это называется аутотрансплантация. Меня оперировали хирурги-травматологи Борзых Константин Олегович и Аникин Кирилл Александрович. Спасибо им большое. Затем мне провели операцию на сломанной ключице. Перелом был сложным, и было решено ставить пластину. Только после этих операций я начал приходить в себя. До этого мне постоянно кололи мощные обезболивающие — лишь бы не ныл, поскольку боли были дикие, болело всё тело. В НИИТО я провел 1,5 месяца.

«С нами остаются только родители»

Дома в Новокузнецке Федор сначала лежал. Спустя четыре месяца, на День влюбленных, 14 февраля в 2015 году, его впервые посадили в кресло. И началась новая жизнь: надо было самому учиться обслуживать себя, мыться, пересаживаться из кресла в машину. Парень начал перестраиваться. Друзья подарили ему инкубатор — он стал разводить цыплят. И одновременно занялся восстановлением. — В мае была первая реабилитация. Я радовался каждому маленькому сдвигу. Как только удавалось пошевелить хотя бы маленькой мышцей, начинал сам себя убеждать, что есть прогресс. Мама через знакомых врачей узнала, что на западе Крыма есть город-курорт Саки.

Его так и называют — Город спинальников.

Там работают два специализированных санатория — имени Бурденко и Пирогова. Я приехал туда и был в шоке — в хорошем смысле. Когда выходишь в обычный город — и по улицам ходят здоровые люди. А там ты выходишь — и везде люди на колясках. У кого руки не шевелятся, у кого — ноги, у кого-то действует только одна голова. Там все люди одинаковые. Здесь ты выходишь в город — тебе помогли и ты всем чем-то обязан.

А там всё сделано для людей с ограниченными возможностями: парикмахерские, магазины, подъемники, автобусы. Я вливаюсь, хожу на процедуры, начинаю знакомиться. Спинальники там живут полноценной жизнью, ходят в кабаки, знакомятся, влюбляются. Меня спрашивают: «Как давно была травма?» Говорю: год назад. Мне отвечают: «О, новенький, свеженький. Ничего, год полечишься, поймешь, что к чему, и начнешь жить». Как описывает Федор, в такие места все приезжают с сопровождающими — родителями, мужьями и женами. — Но в основном семьи разрушаются. В итоге с нами остаются наши родители.

Мы здоровые лбы, а нас заново пеленают, ты ничего поначалу не можешь сам делать, и как бы ни протестовал, но приходится смириться и принимать помощь. За одну такую реабилитацию длиной 40 дней я отдал 250 тысяч, за вторую — 300. Но накопления закончились, я вернулся домой. Тут мне звонит мой знакомый из Крыма: «Приезжай, Федор, будем работать».

И тогда наш герой взял немного вещей, снял комнату за 15 тысяч. Начал работать — вместе со знакомым они покупали в Европе б/у коляски, обслуживали и продавали. — Два парня-дэцэпэшника везли коляски 350 километров в Крым. Коляски, которые делают в России, — взять бы их и по голове надавать тем, кто их делает. На них сидеть невозможно, они неповоротливые, тяжелые, — объясняет Федор. — Европейские коляски легкие, выносливые. Такие новые стоят 400 тысяч рублей, а мы покупали б/у за 40, приводили в порядок и продавали с небольшой накруткой. Благодаря этому бизнесу я подобрал себе коляску под себя. Покупаю, если не подошла — продаю и беру другую.

Три счастливых года в Таиланде

— В мае 2016 года я понял, что реабилитация забирает много денег, а сдвигов никаких. За одно занятие с тренером отдавал тысячу рублей, в неделю таких занятий пять, вот и умножайте. Решил, что надо смириться. Спинальники после травмы и по 20, и по 30 лет живут. Летом мой друг пригласил меня пожить в Таиланде и организовывать там отдых для людей с ограниченными возможностями. В сентябре я вернулся из Крыма в Новокузнецк к родителям, а через месяц улетел в Тай. Родители снова от меня в шоке: я то в Крым, то в Тай. Они очень переживают за меня, для них я всегда буду ребенком. В Тае партнер купил пикап, я поставил на него ручное управление. К нам приезжали ребята от Владивостока до Калининграда, из Литвы, Казахстана, Германии. Мы их встречали, бронировали жилье, возили на экскурсии. Кто-то проводил в Тае месяц, кто-то — три, кто-то — полгода. Они работают дистанционно — бухгалтерами, юристами, психологами, были даже бизнесмены, а жизнь в Тае (тогда по крайней мере) была даже дешевле, чем в их городах. Жилье можно было снять за 20 тысяч рублей в месяц. Я периодически летал домой к родным, потом возвращался в Паттайю. Это были три счастливых года. Три моих друга там остались — женились на тайках, у кого-то родились дети.

«Ты убиться еще больше хочешь?!»

Затем Федор понял, что ему не хватает дохода, и весной 2019-го вернулся домой. Три месяца пожил с родителями, но понял, что это не дело. Выбрал Новокузнецк. Купил машину, продал свое жилье в деревне и взял ипотеку. Родители, конечно, помогли. — Мы как-то сидели и говорили с друзьями про горные лыжи. И я загорелся. В Паралимпиаде есть дисциплина Giant Slalom Sitting (гигантский слалом сидя). Мне помогли найти б/у боб в хорошем состоянии, к нему крепятся лыжи, которые могут быть любыми. Новый стоит 2 тысячи евро, а мой стоил 140 тысяч рублей. На тот момент у меня было лишь 40 тысяч, но мне позволили расплачиваться за него до конца 2020 года. Боб мне присылали частями, а я собирал его здесь, чтобы не платить по декларации. Из-за пандемии пересылка затянулась, и я его собрал полностью в марте 2021 года. Отец тогда мне сказал: «Ты убиться еще больше хочешь?!» Но потом они меня поддержали.

«Во что я ввязался?»

— Первый спуск был в Шерегеше. Снег был во всех местах, переохлаждение, как следствие — серьезная нагрузка на почки. Я начал сомневаться: «Зачем я это затеял?» Но мой друг говорит: «Вставай, тряпка». Намучился я, конечно, дико, — продолжает свой рассказ Федор.

— Затем мы загуглили, как надо кататься. Сначала стали привязывать веревку к бобу. На склоне все на нас смотрели, кто-то снимал, махали нам: «Молодцы!». Отвлекся — упал. Надо вставать. Было очень тяжело начинать. Потом потихоньку всё стало получаться. В итоге веревку отпустили — и я поехал. Меня многие спрашивают: «Зачем ты боб купил?» Отвечаю, что для себя. Хочу кататься.

Стал искать паралимпийские школы, брать меня никто не захотел. Тогда я записался на прием к главе спорткомитета Новокузнецка Тимофею Чепурных. Рассказал, что я готовый продукт: «Я Федя из деревни, хочу на соревнованиях выступать». У меня есть редкое дорогостоящее оборудование, на которое я потратил в общей сложности почти полмиллиона.

Позже со мной связались из Минспорта Кузбасса. Дали понять, что я им буду нужен, когда привезу золотую медаль с соревнований. Тогда я автоматически попаду в резерв на Паралимпиаду. Но сначала мне нужно получить разряд. Ближайшие соревнования по гигантскому слалому пройдут на Сахалине в феврале. Я ответил, что поеду. Купил билеты себе и сопровождающему. Когда у меня будет разряд, я смогу поступить в спортивную школу. Такая в том числе есть в Новосибирске. Мне нравится этот город, его ритм, у меня здесь много друзей, они тоже спинальники. Я рассматриваю этот город для переезда.

За это время в интернете Федор познакомился с участником Паралимпиады в Сочи Николаем Шуваловым и съездил к нему в Красноярск на стажировку. Он единственный в России представляет эту дисциплину.

Николай Шувалов рассказал, что в Европе совсем другой подход.

— Там со спортсменами ездят массажисты, у них индивидуальные трассы и они не переживают, как я, что в них врежутся на склоне. Сейчас лидерами в гигантском слаломе становятся австрийцы, норвежцы, голландцы, канадцы, американцы, японцы очень сильные. Чтобы достичь такого уровня, надо пахать и пахать. На днях ко мне приедет еще один боб. Я хочу ставить на лыжи других спинальников. Уже договорились с одной девочкой, что едем в Геш. Сектор Е предоставляет нам бесплатные подъемы — спасибо им за это. Будем с тренером учить ее кататься, я покажу на своем примере, что это возможно. Еще хочу организовывать туры для инвалидов в Горный Алтай — там много красивых мест. Решили с тренером, что возьмем микроавтобус на семь мест, а опыт организации отдыха у меня уже есть.

Я всегда знал, чего я хочу»

Силе характера и целеустремленности сибиряка может позавидовать каждый:

— Я всегда знал, чего хочу: на какой машине ездить, в каком доме жить. А каким путем я к этому приду — умственным или физическим трудом — неважно. После травмы я полюбил плавание. Могу час-полтора не выходить из бассейна. Хожу в тренажерный зал, встречаюсь с друзьями. Можем посидеть в баре. Деньги я просить не буду — лучше заработаю их сам. Одно время подрабатывал шашлычником в кафе.  Сейчас я продолжаю продавать коляски из Европы. Что касается спорта, я ни на что не рассчитываю, в нашей стране может быть много подводных камней.

У меня есть возможность жить дальше. А сидя или лежа — это уже второстепенно.

Источник: ngs.ru

Рассказать историю