Трагедия Пушкина

Каждый вечер я просматриваю свою электрон­ную почту. Спасибо читателям, которые часто присылают интереснейшую информацию. Взгляд на многие вещи начинает меняться.

В ранних своих книжках я писал, что сладкое усиливает ревность, а острое, заставляя активнее работать печень, может способствовать усилению гордыни. Что касается острого перца, — пожалуй, это не совсем так. Острый перец, наоборот, пони­жает внутреннюю агрессивность, связанную с гор­дыней. Но если им увлекаться, то произойдет то же самое, что бывает при увлечении лекарствами: без постоянного употребления перца амбициоз­ность, превосходство и осуждение людей могут усиливаться, и тогда для поддержания гармонич­ного внутреннего состояния все время нужна бу­дет острая пища, то есть возникнет зависимость.

Я механически перелистываю письма на экране компьютера. Неожиданно передо мной возникает портрет Николая II, выполненный Ильей Репи­ным. Мне кажется, Репина можно считать луч­шим портретистом мира. Нынешние портреты больше похожи на муляжи людей. Современные художники главной своей целью ставят внешнее сходство — и получается фотография, открытка.

Сейчас продается множество открыток, на ко­торых цветы, фрукты или предметы собраны в на­тюрморт. Художники списывают свои натюрмор­ты с фотографий, и получается открытка, раскра­шенная, но безвкусная, потому что от нее пахнет убитым творчеством. Многие художники пишут открытки и сами не подозревают об этом.

Портрет должен изображать душу человека. Лицо, фигура, одежда — все это средства для изображения души. Душа каждого живого сущест­ва связана с Богом и стремится к Нему, поэтому при создании любого портрета нужно писать душу, которая ищет любовь и живет ею. У каждо­го свой путь к Богу и свои задачи, которые требу­ется решать, — именно это и дает портрету непо­вторимость, индивидуальность.

Илья Репин открыток не писал. Его портреты согреты внутренним теплом. Один из признаков хорошей картины — это ощущение движения; оно появляется, когда чувствуешь внутреннюю энер­гию, незримо присутствующую в людях и пред­метах.

Кстати, недавно мне сообщили очень интерес­ный факт: люди чаще покупают те книги, на об­ложках которых изображено движение. Статич­ные картинки покупатели игнорируют. Движе­ние — это жизнь.

Итак, портрет последнего русского императора. Передо мной предстает внутренне неуверенный в себе человек. Кто угодно, но только не царь, не самодержец. Человек утонченный, благородный, рафинированный и явно внутренне зависимый.

Потерянный человек. Предсказание Лермонтова, как оказалось, относилось именно к нему и его времени. Душа его ослабела настолько, что бога­тейшее государство мира начало агонизировать и погибло.

Вдруг меня осеняет неожиданная мысль: а ведь не только через фотографию, но и через портрет можно диагностировать ауру человека. При диа­гностике фотографий я уже привык видеть про­шлое, настоящее и будущее. И фотография, и портрет являются мостиком к информационному полю личности, в котором сокрыты характер, судьба, болезни прошлого, настоящего и будуще­го. Интересно, как же выглядит биополе послед­него русского императора?

Как только мое подсознание выходит на пер­вый уровень диагностики, сразу же открывается картина, которая многое проясняет. В биополе царя присутствует смерть большой группы людей. Это государство. Да, это Россия. А рядом я вижу смерть еще семи человек. Это, вероятно, он сам и его близкие. Получается, что его внутреннее со­стояние должно было привести к гибели государ­ства и царской семьи. «Надо будет узнать точно, сколько человек погибло при расстреле царской семьи», — думаю я.

Итак, внутреннее состояние человека, управ­лявшего российским государством, было крайне неважным. А в чем причина? Второй уровень диа­гностики показывает, что происходило с его ду­шой. Концентрация на сознании, идеалах, духов­ности превышала смертельный уровень в 18 раз. Теперь становится понятной противоречивость по­ведения и характера Николая II. С одной сторо­ны, это любящий отец и муж, человек высоких идеалов и благородства. А с другой стороны, в нем присутствовали и жестокость, и равнодушие к людям, и чувство собственного превосходства и правоты. Уровень гордыни в 18 раз выше смер­тельного — это очень много. Поклонение духовно­сти ушло далеко за критическую отметку.

Вспоминаются «Отцы и дети» Тургенева. Один из главных героев Кирсанов постоянно повторял, что во всем нужно следовать принципам. Рядом с идеей поклонения сознанию всегда возникает идея разрушения и саморазрушения, поэтому Кирсанов находит себе оппонента в виде революционера- разрушителя Базарова. Разрушитель является «сы­ном», закономерным преемником человека, для которого духовность, принципы, идеалы, будущее стали смыслом жизни.

Тургенев гениально нащупал модель распада. Сытая, стабильная, благополучная российская аристократия начала утрачивать душу, то есть лю­бовь и единение с другими людьми. Когда часть людей пытается подняться над остальными, отде­литься от них, при этом неизбежно страдает душа. Стабильность, защищенность и благополучие в ущерб другим неизбежно наносят вред вере, люб­ви и душе. Поклонение духовности, принципам — это попытка найти лучшее в процессе деградации. Но при этом все равно неизбежно развитие гордыни.

Базаров погибает, и это тоже не случайно. Так истреблялись свыше революционеры, проповедо­вавшие идею разрушения.

Для меня долго оставался неясным смысл фра­зы: «Революция пожирает своих детей». На самом деле, любая революция — это распад, гибель. Это трагические изменения в обществе, которое поте­ряло будущее. Люди, претворяющие в жизнь энергию распада и разрушения, неизбежно транс­формируют ее в саморазрушение. Поэтому объяв­лять революцию двигателем истории, — по мень­шей мере, наивно. Дело в том, что когда у обще­ства нет будущего, разрушение тела и сознания приводит к подсознательной концентрации на душе, на любви. Происходит подсознательное усиление веры в Бога и становится возможным по­лучение новой энергии и создание нового буду­щего.

Иудейская война, произошедшая через сорок лет после распятия Иисуса Христа, на самом деле, была типичной революцией в обществе, которое утратило свое будущее. Последовавшее затем раз­рушение Иерусалима и всего Израиля спасло жизнь еврейскому народу. Душа ожила, и вера была укреплена.

Вступление России в Первую мировую войну частично ослабило программу самоликвидации це­лого государства. А то, что не смогла в достаточ­ной мере выполнить война, доделала Октябрьская революция. Частичное разрушение страны смени­лось разрушением полным.

Распад обратных связей лишает организм воз­можности адекватно реагировать на изменяющие­ся условия и ведет к гибели. Когда власть переста­ет ощущать себя единой с народом, это приводит к гибели государства. Война — это одна из послед­них попыток возродить во всем обществе ощуще­ние единства, оживить парализованную душу. Вывод простой: как только в любом государстве расслоение общества начинает превышать опреде­ленный предел, запускается процесс разрушения души, а вслед за ним в ближайшем будущем мож­но ожидать революцию, войну или распад. Горды­ня, чувство превосходства всегда ведет к униже­нию, слабоумию и распаду.

Снова возникает мысль о Распутине. Он был православным монахом, а в православии гордыня считается главным грехом. Распутин лечил семью русского императора. Неужели он так и не смог помочь, не смог изменить гибельную энергетику? Вспоминаю одну из фотографий старца и автома­тически провожу диагностику. У него наблюдает­ся смерть потомков до 11 колена, причем это связано с семьей русского царя. Интересно, что же явилось причиной такого страшного вреда, нанесенного своим потомкам? Одиннадцатикрат­ная концентрация на желаниях, на потребностях тела. Я пытаюсь осмыслить, состыковать то, что увидел.

В Библии сказано, что потомки блудницы про­кляты до девятого колена. У Распутина была бе­шеная концентрация на сексе, выпивке, удоволь­ствиях. Тем самым он разрушал не только свое бу­дущее, но и будущее своих потомков. При этом, как человек, которому открылись тайны будуще­го, он знал, чем окончится для него такое поведе­ние, но все-таки продолжал жить по-прежнему. Неужели похотливое желание, ведущее к смерти, оказалось для него важнее всего? В это верится с трудом. Знать, что сомнительные удовольствия приведут к смерти, и не остановиться — так мо­жет поступать только сумасшедший или умственно отсталый. Но Распутин таковым не являлся. Он был пророк, ясновидящий, целитель. Почему же он не остановился?

Вновь и вновь я задумываюсь об этом, пытаясь ощутить связи между внешне противоположными явлениями, и через некоторое время события на­чинают проясняться. Судя по всему, мои прежние гипотезы подтверждаются. Распутин пытался спа­сти царскую семью и Россию. Вера в Бога, молит­ва, предыдущая монашеская деятельность позво­лили ему облегчить состояние царской семьи.

Брать на себя чужие грехи — преступно. Каж­дый человек должен сам отвечать перед Богом за свои грехи. Распутин взял на себя около 70% нега­тива. Уровень его гордыни повысился в 11 раз. Он не смог помочь царской семье преодолеть гор­дыню и вернуться к душе, оживить ее, — он взял их гордыню на себя и ушел вниз, повинуясь есте­ственным процессам распада. Чем больше он пы­тался помочь царской семье, тем сильнее нараста­ла в нем похотливость, тяга к выпивке, бесприн­ципность, которых он преодолеть не мог. Он видел в себе эти процессы распада и понимал, что обречен. Он понимал, что умрет в любом случае, даже если уедет за границу. Очередной пророк взял на себя проблемы своего народа и после это­го принял мученическую смерть. Возможно, и му­ченическая смерть царской семьи в какой-то степе­ни искупила ошибки, совершенные царем.

Главные лозунги большевиков звучали так: «Вся власть Советам!», «Земля — крестьянам!». Здесь не было веры и любви, но была нравствен­ность, была идея единения всех людей, а значит, идея обратной связи между властью и народом. Это позволило новому государству совершить чу­деса индустриализации, создать новую уникаль­ную культуру, лучшую систему образования и воспитания детей. А затем, при отсутствии любви и веры, при нарушении главных нравственных за­конов общество неизбежно стало расслаиваться и деградировать.

Нравственный паралич неизбежно переходит в экономический и политический застой. Социализм рухнул в семидесятых годах, когда люди переста­ли верить в коммунизм. В Советском Союзе уси­лились тенденции распада. Все это должно было привести к ужесточению дисциплины со стороны государства, а потом должны были начаться ре­прессии и истребление людей, причем в широких масштабах.

В нынешних Соединенных Штатах, судя по всему, происходят схожие процессы. За фасадом внешней демократичности, который искусно мас­кируется правящими финансовыми кланами, про­глядывает мощное расслоение общества. Сейчас государство лихорадочно пытается укреплять мо­раль и нравственность, понимая, что это одно из самых сильных средств сплочения общества. Это напоминает главный коммунистический лозунг: «Народ и партия — едины». Незаметно вымыва­ются свободы и права рядовых американцев, госу­дарственная машина становится все агрессивнее.

Известно, что в православной Византии все без исключения жители называли самих себя римля­нами, а незадолго до ее распада люди стали име­новать себя греками, болгарами, армянами и т. д. Внутреннее, психологическое единство исчезло, люди спустились на национальный уровень едине­ния. Раньше жители США гордо называли себя американцами, а в последнее время этот термин встречается все реже. Люди стали называть себя евреями, русскими, китайцами… В отличие от российских властей, американское государство ре­ально оценивает опасность ситуации в своей стра­не и пытается исправить положение.

Европа хочет укрепления США и ослабления России. У России остается только один шанс — укрепление веры, нравственности и создание но­вой идеологии. Зачем физически воевать с Рос­сией, когда можно парализовать ее душу через нравственную вседозволенность, когда можно изу­родовать ее сознание, искажая историю? И надо же, пока ведь получается, и неплохо. Самое любо­пытное, что многие включаются в этот процесс из-за собственной наивности и поверхностного мышления.

В поведении нынешних либералов и демокра­тов есть одна пикантная особенность — если в те­левизионном эфире кто-то кидается с кулаками на своего оппонента, если кто-то ругается матом, то смело можно утверждать, что это именно те, кто гордо именуют себя демократами. У этого феноме­на явно есть какие-то психологические причины. Скорее всего, это объясняется следующим об­разом.

Сначала задумаемся над тем, что такое запад­ная демократия. Западное общество в течение многих столетий живет по четким и осмысленным государственным законам. В основе этих законов лежит христианская вера. Нравственные положе­ния, выдвинутые христианством, позволили со­здать в Европе мощную культуру, и эта культура раскрыла возможности для технической цивилиза­ции. Все, что мы видим сейчас на Западе, — чис­тые улицы, красивые машины, великолепная ар­хитектура, совершенные технологии, — это есть следствие христианской культуры и нравственно­сти. Россия отстала в этом процессе на несколько сотен лет, — отстала не только в техническом раз­витии, но и в деградации, которая несколько сто­летий назад началась в Европе после упадка хрис­тианской культуры.

Те, кто называют себя демократами, — это люди, поклоняющиеся материальному благополу­чию Запада. Способ их мышления, законы, кото­рые они продвигают, — все это проявление то­тально бездумного желания поскорее получить ма­териальные блага, а для этого, как они полагают, необходимо стопроцентно копировать западный опыт. Но вера и культура России глубже и чище, чем вера и культура в европейских странах.

Россия, благодаря сохранившейся вере, пройдя неимоверные мучения, тяготеет к понятиям «ду­ша», «любовь» и «нравственность». Именно Рос­сия, создавая новую культуру, может заложить основы для новой цивилизации.

Современные либералы, для которых кусок хлеба является целью и смыслом жизни, пытаются истребить в России веру, любовь и нравствен­ность, чтобы как можно скорее уподобиться увя­дающей и внутренне слабеющей Европе. Поэтому в либералы и демократы записываются в первую очередь те, для кого понятия любви и нравствен­ности ничего не значат.

Преступник не может жить радостью души, не может выполнять нравственные законы. Когда душа атрофируется, радость могут давать только тело и сознание, демонстрирующее власть и пре­восходство над окружающими. Для такого челове­ка неумеренный секс, алкоголь, казино, рестора­ны, насилие — это сильнодействующие средства для добывания счастья. Для таких людей запад­ная демократия — это всего-навсего возможность легализовать свои низшие животные наклонности, оправдать распад души и мировоззрения. Подобно любой раковой опухоли, они будут объединяться и сражаться за свои взгляды и за свое разложе­ние. Они будут биться за возможность истребле­ния собственных потомков. Внешне это кажется безумием, но, на самом деле, эта тенденция глу­боко закономерна. Деградация души у любого че­ловека происходит легко, комфортно, плавно и незаметно. А возврат к душе возможен только че­рез страдания, боль, лишения, жертвенность и любовь.

Чем ниже опускается человек в животное состо­яние, тем безнадежнее и мучительнее становится для него возвращение назад. Такой человек готов уничтожить любого, кто попытается спасти его душу. Эта закономерность известна не одну тыся­чу лет и в очередной раз блестяще описана Иису­сом Христом в Девяти заповедях счастья:

«Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.

Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.

Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша на­града на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас».

Почему же тенденции распада усиливаются во всем мире? Потому что получение сверхприбылей, как правило, связано с отречением от души и нравственности. Власть находится в руках тех, кто владеет деньгами, а эти люди, после того как в Европе ослабло католичество, закрепили деньгами и политикой процесс разложения души. В подсоз­нании таких людей нравственность и любовь — понятия гораздо более болезненные, чем понятие смерти. Очень многим легче умереть, нежели ис­пытывать непрерывные душевные мучения. Мно­гие из тех, кто обладают огромными деньгами и властью, предпочтут смерть, лишь бы не участво­вать в мучительном процессе восстановления соб­ственной души и душ своих потомков.

Многие надеются на чудо: родятся новые, чис­тые дети со светлыми душами. У них будет много любви, и они спасут мир. Эти дети будут отмече­ны Божественной печатью, у них будут невероят­ные способности. Они спасут планету и цивилиза­цию от гибели. Эти упования имеют некоторую реальную основу. Такие дети уже есть, у них самый интенсивный в плане энергетики цвет ауры — ярко-синий, близкий к фиолетовому, по­этому прижилось данное им название — «дети ин­диго». Эти дети незаурядны и талантливы с само­го рождения.

Если говорить о невероятных талантах, то в первую очередь следовало бы вспомнить А. С. Пушкина. Где-то я слышал, что словарный запас у обычного среднестатистического человека составляет 4-5 тысяч слов. У высокоэрудированного и духовного человека — около 10 000. Словарный запас Пушкина, как подсчитали специалисты, со­ставлял более 20 000 слов. Это был исключитель­но одаренный человек, с легкостью сочинявший стихи, поэмы, сказки, повести. Почему же с юнос­ти он грешил тенденцией дьяволизма? Почему не смог услышать голоса души и нравственности? Почему постепенное укрепление веры в Бога не привело его к изменению характера?

Конечно, влияние среды было сильным. Но, скорее всего, главным фактором следует считать именно детство. Готовность легко согласиться на дуэль и лишить жизни другого человека — это проявление жестокосердия, гордыни. А под гор­дыней всегда скрываются проблемы с душой. Проблемы с душой и нравственностью крылись и в романах с замужними дамами, и во многом дру­гом, что история могла от нас утаить.

У юного поэта, несомненно, была исковеркана душа. Это привело к огромным гордыне и ревно­сти. Сначала проявлялась гордыня, — как издева­тельство над Библией, как превосходство над людьми, как восхищение собственным талантом. Потом гордыня неизбежно должна была превра­титься в ревность. Похотливость, сексуальные по­хождения, поклонение своим желаниям и инстин­ктам — все это впоследствии проявилось у Пуш­кина достаточно ярко. А далее — закономерные болезни или смерть. Смерть должна была быть не­отвратимой и мучительной, что позволило бы спа­сти потомков. Именно так и случилось.

Что же могло произойти с Пушкиным в детст­ве? Кто нанес такой колоссальный вред его душе? Вспоминаю портрет Пушкина в юности, написан­ный известным художником, и вижу: программа саморазрушения души — в четыре раза выше кри­тического уровня. Так бывает при отречении от любви ради духовных или материальных ценно­стей. Я выхожу на другой слой диагностики и вижу, что повинны в этом и материнская, и отцов­ская линии. Причем программы одинаковые: отре­чение от любви и от души в угоду благополучной судьбе, материальным благам, сознанию и буду­щему. Это было у матери и бабки, это было у отца и деда. Интересно, какое же преступление против любви они могли совершить? Причем все четве­ро — что-то похожее, равнозначное. Это не могло быть абортом, не могло быть убийством взрослого человека; готовность выйти замуж или жениться из-за денег — тоже вряд ли. Есть здесь какая-то тайна, сразу разгадать ее не получается.

В памяти проплывают строки из стихотворений великого поэта. Неожиданно вспоминаются стихи, обращенные к няне: «Подруга дней моих суро­вых, голубка дряхлая моя… » Эти строки прониза­ны несравненной нежностью и теплотой. Пушкин, похоже, по-настоящему любил воспитавшую его женщину. Она знала огромное количество былин и сказок, она помогла ему стать великим поэтом.

А почему, кстати, дни были «суровыми»? Раз­гадка приходит неожиданно: мальчика не любили родители, они попросту были равнодушны к нему.

Когда-то на Руси, объясняясь в любви, не гово­рили: «Я тебя люблю», признанием была фраза: «Я тебя жалею». Готовность отдавать энергию, страдать, заботиться, жертвовать ради любимого человека раскрывала и развивала высокие чувст­ва. Чем больше мы о ком-то заботимся, страдаем, ущемляем себя, тем сильнее мы его любим. Любая форма заботы, соучастия, ласки — это есть отдача энергии. Чем больше хлопот, связанных с воспи­танием детей, чем чаще мы с ними общаемся, гла­дим их, воспитываем, обучаем, тем больше любви открывается в нашей душе, и ребенок реагирует соответственно — учится любить и отдавать высшую энергию души.

Аристократы того времени своими детьми не за­нимались, сами о своих детях не заботились. Они отдавали их под присмотр няням, считая это со­вершенно нормальным. Но ведь далеко не каждая нянька была человеком верующим, добрым и нравственным. Дети аристократов получали блес­тящее образование, в то время как душа их стано­вилась сморщенной и ссохшейся. Сознание неиз­бежно должно было подавить душу и нравствен­ность.

Пушкин был «ребенком-индиго», у него была огромная внутренняя энергия. Его талант смог раскрыться после общения с няней, после того как в его душе возникли теплые чувства к ней. Но, бу­дучи сиротой при живых родителях, будущий поэт, судя по всему, получил травму души такой степени, что главными ценностями для него стали тело и сознание.

Вспоминается фрагмент телевизионной переда­чи. Выступал молодой успешный человек, выпу­скник детского дома. Он решил узнать о судьбе остальных выпускников, и выяснилось, что прак­тически все спились, стали наркоманами, попали в тюрьму, то есть оказались в самом низу социаль­ной лестницы, или покончили жизнь самоубийст­вом. Из шестисот человек, о которых он навел справки, благополучным оказался он один. Этот молодой человек развеял миф о детских домах — стало очевидно, что закачиваемые туда благотво­рительные деньги, огромные средства, выделяе­мые государством, не дают никакого эффекта.

Без общения с родителями душа ребенка стано­вится увечной. Советский миф о коллективном воспитании детей без родителей оказался опасным блефом. Ребенок должен открывать душу своему родителю.

С. Н. Лазарев. «Человек будущего. Воспитание родителей». Часть 5