Кто немного знаком с восточными практиками или единоборствами, знает, что там существует изрядное количество путей. Есть путь правой руки, есть более свирепый путь левой; есть пути дракона, тигра, журавля и прочих животных. За созданием направлений, как правило, стоят почтенные, «просветленные» люди, а иногда и вовсе сверхъестественные существа.
Русская Старина не оставила после себя никаких систем духовной реализации, которые бы лежали вне Православной традиции. Но это не значит, что не было «русской народной йоги» или «русского народного кунгфу». Просто за столетия этот путь был растворен в глубоких пластах народной души. И жил там потихоньку. Конечно, миру являлись разного рода «археологи» с амбициями докопаться до русской души, но дальше записей пословиц и прибауток фольклористов дело не доходило. Пожалуй, только Василий Шукшин что-то нащупал в потемках русской души, и это что-то можно назвать «путем непутевого». Конечно, это далеко от системных учений тантры, дао и прочих кундалини, но, забегая вперед, скажу, что по-другому и быть не может. В чем же суть пути непутевого?
” Захочешь жить — будешь жить, не захочешь — не будешь.
В России у творчества Шукшина непростая судьба. Не то чтобы он не получил признания — еще как получил! Проблема в том, что на него смотрели всегда не с того ракурса, с ракурса «цивилизованного», образованного гражданина. А с этого угла произведения Шукшина с чудаковатыми, «милыми», персонажами близки по восприятию опусам англо-саксонского писателя Эрнеста Сетона-Томпсона с его «Рассказами о животных».
Но Василий Макарович не писал о «котиках» — в центре его творчества всегда были «странные» эманации того, что принято называть русской душой.
Для меня лично озарения Шукшина, его визионерская мистика сопоставимы с откровениями какого-нибудь Нагарджуны, основателя буддийской системы мадхъямаки. Правда, в этом учении, суть которого сводиться к пониманию мира как сплошной иллюзии, все построено на виртуозной логике. В системе же Шукшина все наоборот. Безрассудство есть базовый элемент пути непутевого.
Наиболее ярко это отражается в рассказе Василия Макаровича «Степка». В основе здесь история деревенского парня Степана Воеводина, который за драку получил три года тюрьмы. Но безрассудство Степки заключалось не в этом. За три месяца до свободы он бежит с двумя рецидивистами (котором осталось сидеть куда больше) из колонии и предстает перед односельчанами с историей, что его отпустили раньше за примерное поведение.
” А ты не думай никогда хорошо про людей — ошибаться не будешь.
В доме праздник: гармонь, песни, пляска – гуляет вся деревня. И вот на пороге появляется изумленный участковый, чтобы задержать беглеца. Милиционера интересует один единственный вопрос: “Ты что, сдурел, парень?.. Три месяца не досидеть и сбежать!.. Прости меня, но я таких дураков еще не встречал, хотя много повидал всяких. Зачем ты это сделал?” И совершенно феноменальный ответ Степки:
— Сбежал-то? А вот — пройтись разок… Соскучился. Сны замучили.
— Так ведь три месяца осталось! — почти закричал участковый. — А теперь еще пару лет накинут.
— Ничего… Я теперь подкрепился. Теперь можно сидеть. А то меня сны замучили — каждую ночь деревня снится… Хорошо у нас весной, верно?
В этом поступке, который не в состоянии понять деревенский участковый, заложен один из главных принципов пути непутевого — быть вне логики. Любой баланс, жизненная успешность не для мятежной русской души, которая интуитивно чувствует всю иллюзорность, фальш и бессмысленность человеческого миропорядка. Все это вызывает только две реакции — либо сидеть, либо бежать. Быть вне закона, писанного человеками.
Русская душа по отношению к «нормальному» миру выступает всегда как антисистема — как вор-рецидивист, если хотите. Попытка асоциального урки стать частью «нормальной жизни» неизменно заканчивается трагедией. Помните, как это было с героем «Калины красной» Егором Прокудиным? Ибо это вне естества «непутевого» быть частью «нормального мира».
Бывают случаи, когда «непутевый» готов пойти на компромисс и инкорпорироваться в «нормальную» жизнь, но исключительно в качестве дурака. Не случайно, что большинство героев Шукшина являются чудиками или откровенными придурками.
” Сильный в этом мире узнает все: позор, и муки, и суд над собой, и радость врагов.
Такая позиция позволяет избежать гравитации Материального, гравитации Временного. Бегство от «притяжения Нормального» становится для героев Шукшина, по сути дела, духовной практикой. Ярким примером здесь является поведение героя рассказа «Стенька Разин» Васека, который, проработав на одном месте месяц-два, увольнялся. Когда «нормальные» интересовались, зачем он так, Васека отвечал: «Потому что я талантливый!» Однако это позиция не бесконечна. Приходит время, когда чудачество уступает место «зловещности» в отношении «нормального» мира.
За два года до смерти – в 1972 году — Василий Макарович пишет рассказ «Танцующий Шива». Кто не знает, Шива — это ключевое божество в индийском пантеоне — бог разрушения. Неизвестно, насколько был знаком со свирепыми культами кашмирского шиваизма Шукшин, но их суть он передал близко.
” Да здравствует смерть! Если мы не в состоянии постичь ее, то зато смерть позволяет понять нам, что жизнь — прекрасна.
Вот фабула этого рассказа-мистерии. Семь плотников–шабашников получили аванс за строительство сельского магазина и после работы пошли «посидеть в чайную». Взяли 7 бутылок портвейна, поскольку водки не было, семь котлет, сдвинули столы, и пошло-поехало… В дионисийской процессии на плотников сошло искушение. Шабашники усомнились в том, а должны ли они вместе с магазином «рубить» и прилавок в нем? Не было же в договоре такого пункта. И, накрутив себя, встали мужики «на дыбушки» — прилавок не наше дело! Это столярная, дескать работа, а не плотницкая. Только за отдельную плату! Взяли еще 7 бутылок портвейна. И в этот момент зашел в чайную местный мужик Аркаша Кебин, по прозвищу Танцующий Шива, которое дали ему за оригинальную манеру плясать «русского». Он как раз поругался с женой, отказался ужинать дома и заказал те же портвейн и котлетку. Здесь-то Аркаша и стал свидетелем «терок» шабашников за соседнем столом и пристыдил их: «Прохиндеи!.. полтора месяца назад вы, семеро хмырей, сидели тут же и радовались, что объегорили сельповских с договором: не вставили туда пункт о прилавке. Теперь вы сидите и проливаете крокодиловы слезы — вроде вас обманули. Нет, это вы обманули!»
«Он потому и Шива, что везде сует свой нос», — заключает Шукшин.
Мужики осерчали и решили унизить Танцующего Шиву — заставили его плясать. А пляс у Аркаши был особенный: «Это не танец, где живет одна только плотская радость, унаследованная от прыжков и сексуального хвастовства тупых и беззаботных древних, у Аркашки — это свободная форма свободного существования в нашем деловом веке. Только так, больше слабый Аркашка не мог никак». И началось!
” Великая сила правда: зная ее, можно быть спокойным.
Танец назывался “Как Ванька Селезнев (один из особо агрессивных шабашников) дергает задом гвозди!” Вся чайная через минуту впала в смеховой экстаз, полетела посуда, начался погром, а потом между двумя шабашниками вспыхнула драка. В финале рассказа продавщица чайной заключает: «А все ты разжег!.. Шива чертов. Вечно из-за тебя одни скандалы… Шива и есть. Выметайтесь отсюда! Чтоб духу вашего тут не было!..»
Этот рассказ следовало бы перечитать представителям сегодняшней власти, ибо рано или поздно в «обсуждения» их очередного «прилавка» может вмешаться «коллективный» Аркаша Кебин, чтобы затем станцевать свой танец Шивы.
И последнее: на Руси «нормальная» жизнь непременно заканчивается «перезагрузкой» — так было в 1917 году, так было в 90-ых. Так вот — лучше всех подготовленными к этим переменам всегда оказываются люди пути непутевого. У них вообще иммунитет к земной логике.
Алексей Плешанов
cyrillitsa.ru
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии
Авторизоваться