Актриса Ирина Поволоцкая ничего не видит и почти ничего не слышит. В необычном спектакле «Прикасаемые», созданном по откровенным дневникам слепоглухих людей, рассказан фактически кусочек ее жизни.
Полная мгла
«Я ничего не слышу и почти не вижу. Слух потеряла в детстве, в четыре года. Сильно простудилась, врачи кололи антибиотики, и это дало осложнение. Фактически убили слуховые нервы.
Я постепенно глохла, а в ушах стоял почти постоянный гул. Сейчас тоже бывает: звон, скрежет, визг. Но у меня узкая диаграмма. Это означает, что высокие звуки я не слышу совсем. А низкие — улавливаю телом, не ушами.
Зрение потеряла позже. Да, оно было плохим с рождения: очевидно, последствия родовой травмы. Первую операцию по удалению хрусталика мне делали в три года, вторую — в четыре. Но я все же видела, пусть и плохо.
В 16 лет увлеклась конным спортом, любила лошадок, но так случилось, что лошадь меня сбросила, и я получила сотрясение мозга. Из-за этих осложнений начались проблемы с сетчаткой.
Сначала на одном глазу. А восемь лет назад накрыла полная мгла. Я была вся погружена в учебу, работу, недосыпала. Перенесла на ногах грипп. Тревожные звоночки — всполохи перед глазами — игнорировала. И в один страшный день все поле зрения закрыли капельки желтоватой, непрозрачной воды. А дальше — мгла. В ней — вспышками — появлялся свет, молнии, фейерверки. Смазанные картинки, цветной туман.
Потом три года жуткой депрессии… Расскажу шутку. «У меня плохое зрение и я ношу очки. Часто люди отбирают их у меня, примеряют и спрашивают: «Ну как, мне идет?» Что я должна вам ответить, загадочные говорящие пятна?!
Вот, сейчас я уже могу шутить. Но когда мир померк — отчаянье охватило полное. Ведь пока оставалось зрение, я была свободна. Пусть относительно, но свободна. А потом мир сжался до размеров квартиры. И для общения остались только руки. Точнее, ладонь — на которой мне пишут буквы или тактильно дактилируют — это такая ручная азбука. Приходится использовать разные способы общения — тифлосурдоперевод.
И, конечно, спасибо техническому прогрессу. Сейчас активно развиваются устройства коммуникации для людей с нарушениями слуха и зрения. Есть возможность выходить в интернет, общаться в соцсетях. На смартфоне есть программа доступа для гаджетов с системой Брайля, я читаю тексты пальцами. Иногда использую крупный шрифт и лупу, краем одного глаза немного вижу.
Фея Феникс
Раньше специальности тифлосурдопереводчик не существовало, как и категории инвалидности — слепоглухоты. И это несмотря на то, что слепоглухими у нас начали заниматься еще до революции. Но раз официально нет инвалидности, значит, нет и государственных программ помощи. Сейчас ситуация меняется, при поддержке правительства создан фонд «Соединение», началась подготовка специалистов.
Со мной много занимались мои родители. Развивали, заставляли больше говорить. Пытались «втиснуть» в нормальную жизнь. Меня соглашались взять в обычную школу. Но как я смогла бы там учиться? Я даже с первой парты не видела, что написано на доске.
А отдавать меня в учебное заведение для глухих родители не хотели. Там общаются жестами — я бы и говорить перестала… Школа для слепых — тоже не вариант, я ведь не слышу, оказалась бы в полной изоляции. Родителям посоветовали отправить меня в школу-интернат для слепоглухонемых детей, это оказались два бездарно потерянных года.
Днем, когда всех укладывали спать, я — метлу в руки и шла листья подметать. Вроде пользу человек приносит, двор убирает. А я — свежим воздухом дышу. И думаю о своем.
Я окончила школу для слабослышащих им. Микаэляна. Выучилась на архивиста, потом — на психолога. Учиться оказалось сложно. Особенно когда лекции на тему, по которой учебника нет. Это еще до эпохи интернета, достать информацию просто так невозможно. Спасибо друзьям — переводили, записывали, поддерживали, как могли.
Когда я говорю, что тридцать лет проводила психологические консультации для зрячеслышащих людей, при этом будучи глухой и почти слепой, в это обычно не могут поверить.
А я работала, ко мне приходили человеки с реальными проблемами. Кто-то потерял миллион, у кого-то ушел муж, кто-то остался без работы… Конечно, требовался переводчик, но, когда общение уже налажено, можно было общаться и письменно.
Когда потеряла зрение окончательно, эту деятельность пришлось оставить. После депрессии я взяла себя в руки и, с помощью фламенко, начала оживать. Тогда я стала называть себя Фиолетовая Фея Феникс, это начало нового периода жизни. Увлеклась театром и сейчас играю с замечательными актерами.
Была на одной сцене с Ингеборгой Дапкунайте, Евгением Цыгановым, Анатолием Белым и другими. Спасибо за эту возможность Евгению Миронову — руководителю Театра Наций.
Сначала был эскиз документального спектакля «Прикасаемые» режиссера Руслана Маликова и драматурга Марины Крапивиной. Небольшая постановка про слепоглухих, на основе наших жизненных историй. В ней участвуют — на равных — непрофессиональные слепоглухие и профессиональные зрячеслышащие актеры. Потом поставили полноценный спектакль, который вот уже больше года с успехом идет на ведущих театральных площадках.
Репетиции, спектакли — важная часть моей жизни. Работаем над «Чайкой» по Чехову — во МХАТе. Занимаюсь у режиссера Михаила Фейгина — в ГИТИСе. Конечно, помогает тифлосурдопереводчик. А некоторые артисты выучили «дактиль» и простые жесты.
На краю мечты
То, что потеряно, компенсируется другим. Я гораздо острее, чем обычные люди, различаю запахи, прекрасно «вижу» картины на другом уровне восприятия.
…Сны мне снятся цветные. Когда заболеваю, они становятся черно-белыми. Иногда вообще бывают полностью красными. Абсолютная абстракция. Красные пятна, красные фигуры… Ощущение, что я где-то в Космосе.
С детства хотела улететь в космос. Зачитывалась фантастикой. А сейчас сама ее пишу. Хотя меня считают поэтессой, так как опубликовано много стихов и лирической прозы.
Я встала на краю мечты —
И вдруг все замерло.
И этот миг — когда одна
На грани меж миров —
Меня накрыл, унес вперед,
Не дав осмыслить шаг.
Хрустальный звон,
Незримая рука —
И легкий смех,
Растаявший в ушах:
Мечта вошла,
Мгновений
Не считая…
После выхода автобиографической повести «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю» я, наверное, займусь серией художественных книг. Заготовок много, но времени на все не хватает. И так приходится от многих проектов отказываться.
А вообще я люблю тишину и природу: лес, пруд, река. Тепло солнца, дуновение ветерка, сумасшествие запахов. Только «на воле» я по-настоящему отдыхаю.
И всегда вместе со мной мой муж, мой любимый, мой друг, мой проводник.
Мы познакомились 16 лет назад на форуме в Интернете. Муж со мной — и в горе, и в радости. Настоящая вторая половинка. У нас с ним все общее: вечера, увлечения, мечты. Зимой — читаем книги, пьем наш любимый чай пуэр. Летом — берем термос с чаем и вместе на пруд. Сидим на травке, смотрим на закат. Солнечный диск — размытый — я вижу.
Домашним хозяйством занимаемся на равных. Муж готовит. Больше всего мы оба любим коричневый рис, отваренный с пряностями и соевым мясом. Посуду мою я, но ненавижу вытирать ее. Поэтому муж стоит рядом с полотенцем.
Думаю, я смогла принять истинный смысл фразы: человеку не обязательно нужны слух и зрение. Ему нужна — жизнь! Как говорил мудрец Чжуан-цзы: «Научись видеть, где все темно, и слышать, где все тихо. Во тьме увидишь свет, в тишине услышишь гармонию».
Переживать одно и то же
Рассказывает муж Ирины, Дамир.
«У меня три высших образования: техническое, физкультурное и психологическое. До того, как мы с Ириной поженились, работал инженером-программистом. Сейчас, так как приходится 24 часа заботиться о жене, я не могу работать полный рабочий день. Поэтому получил финансовое образование и занимаюсь инвестиционной и биржевой деятельностью на фондовом рынке. Иногда провожу психологические консультации и коучинг.
И да — я зрячеслышащий.
У нас с Ириной масса общих интересов. Психология, научная фантастика, китайская живопись, натурфилософия древних цивилизаций, писательство, йога, цигун…
Хотя мы принимаем участие в десятках проектов, живем достаточно уединенно и не часто выбираемся далеко от дома. Многим нравятся путешествия ради путешествия: иногда даже не важно куда, лишь бы побыть в местах, в которых еще не был. Это здорово, но нам это не интересно.
Как сказано в Даодэцзин: «Не выходя из дома, можно познать мир». Но есть места, в которых мечтаем побывать: заповедник панд в Сычуане, древние руины Луксора и Пирамиды в Гизе, Город Богов — Теотиуакан…
Многие замечают, что у Ирины необычный имидж. С этим я тоже помогаю. Иногда сама жизнь на это вдохновляет.
Иногда это вынужденная необходимость. Яркий свет режет глаза, значит, придумываем что-то с защитными очками. Трудно ходить в обычной обуви — ищем эргономичную. Ирина чувствительна к холоду — экспериментируем с платками. А фиолетовый цвет волос — он тоже не просто так, он символичен. Но цвет иногда менять приходится. Сейчас Ирина играет «Чайку», там нужен ярко-красный цвет.
Мне нравится в жене жизнерадостность, упорство, стремление к самосовершенствованию, мгновенная готовность поддержать меня, когда трудно, и радоваться вместе со мной, когда радостно.
Было время, когда я задавался вопросом: что будет, если Ира вдруг чудесным образом выздоровеет? Поймал себя на том, что зачем-то коллекционирую интересные фильмы. Когда мы только встретились, я на пальцах, синхронно, переводил Ирине все серии «Звездных войн». Таким образом, я за несколько часов научился дактилю и тифлосурдопереводу.
Не знаю, на самом деле, что мы в первую очередь сделали бы, если бы случилось такое чудо.
Может, посмотрели бы новую серию «Звездных войн»… Не важно, хорошо ее сняли или плохо, главное — мы бы одновременно видели, слышали и переживали бы одно и то же… Дело, конечно, вовсе не в фильмах, и я больше их не собираю.
Но если нам и попадет вдруг в руки «цветик-семицветик», то первым делом мы пойдем любоваться солнцем, небом, деревьями, травой, цветами… И слушать пение птиц.
neinvalid.ru
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии
Авторизоваться